* * *

Верилий приближался к палатке князя со смешанными чувствами. С одной стороны, он прекрасно знал, кто такой этот князь Воеводин. С другой стороны, не было в нем той крамолы, которая присуща приспешнику сатаны. По крайней мере, это не заметно на первый взгляд.

А чего стоит его клятва и речи, особенно последняя! Он обвинил всех в бездействии, кроме себя, и сделал это так хитро, будто из-за этого вынужден расхлебывать эту кашу. Теперь люди будут работать куда усерднее не только потому, что приказал князь и Господь завещал, но и из-за чувства вины, причем вины перед князем. Хитро, на такое способен не каждый.

Но больше всего Верилия сбивало с толку то, что чаровые предметы, изготовленные князем и чародеем Б. О. С в одном лице, действуют на нейтральной полосе. Да и в чужих землях, пожалуй, тоже. Верилий не мог поверить, что Господь наделил выходца из преисподней таким даром.

Так кто же он, этот Дамитар Воеводин: хороший правитель, искусный чародей или все же слуга дьявола⁈

С этой мыслью священник слегка наклонился, потянул полог палатки и сразу же услышал:

— Входи, отец Верилий.

Священник пригнул голову и не торопясь зашел в палатку, прикрыв за собой полог. Внутри горел чаровый светильник, вокруг которого стояли пять уже виденных Верилием кресел, на которых восседали князь, перевязанный Воледар, купец Кирим и ротный Коготь. Все четверо пристально смотрели на вошедшего гостя.

— Проходи, садись, — указал князь на свободное кресло.

Через десяток секунд священник уселся на предложенное место и уставился на князя своим единственным глазом. И все как будто только этого и ждали, тут же обратив свое внимание на Воеводина. Тот не заставил себя долго ждать. Поочередно всматриваясь каждому в глаза, он произнес:

— Я хочу, чтобы вы уяснили вот что. Железодеи очень сильны и быстро взяли города и сельбища. И после гибели Святого Воинства им некому противостоять. И вопрос только во времени, когда они захватят все Беловодье, если уже этого не сделали.

— Не богохульничай, княже! — возмутился Верилий. — Не бывать такому.

Воеводин подпер подбородок кулаком и уставился на священника.

— Интересно, и кто же им помешает это сделать? — спросил он с искренним любопытством.

— Господь не допустит, — буркнул Верилий.

— Конечно же, Господь не допустит, отец Верилий, — проговорил князь. — Исход сражения, без сомнений, зависит от Всевышнего, но еще и от количества воев, их экипировки и наличия припасов. Или я не прав?

Воеводин наклонился вперед, опершись локтем о подлокотник кресла, и пристально посмотрел сначала в глаза Воледару, а потом Верилию, ожидая, что те что-то возразят. Но в палатке стояла тишина, и он продолжил:

— Но дело не в этом. — Князь откинулся на спинку, приняв расслабленную позу. — Представьте, что я прав и все Беловодье теперь под железодеями. — Он резко вскинул руку, останавливая вскинувшегося было священника. — Мы обязательно это проверим, но сейчас представьте, что так и произошло или произойдет. Что из этого следует?

Воеводин снова обводил взглядом присутствующих, ожидая ответа. И поначалу все молчали, но внезапно лицо Верилия из хмурого вдруг стало испуганным, и он с тревогой в голосе озвучил правильный вывод:

— Это значит, что мы — последние люди в этом мире.

Князь резко ударил по подлокотнику кулаком и тут же указал пальцем на Верилия.

— Точно! — выкрикнул он.

Вот тут проняло всех, и реакция последовала незамедлительно.

— Господь Всемогущий! — осенил себя крестом Кирим.

То же повторили Воледар и Верилий, разве что Коготь не изменился в лице, а лишь расфокусировал взгляд, уйдя в себя. А князь нахмурился, и его палец описал круг.

— Я хочу, чтобы каждый из вас запомнил это. И, пока не будет доказано обратное, думал об этом всякий раз, когда возникает подобное тому, что я наблюдал при возвращении. Сейчас жизнь любого человека, будь то женщина, мужчина, подросток, ребенок или старик, бесценна. И я не допущу убийства или увечий человека, какими бы благими намерениями это ни оправдывалось. Даже если этого требует вера. — Князь посмотрел на священника и добавил: — Тебе это ясно, отец Верилий?

— Но эта девушка — ведьма! — попытался оправдаться священник. — Она читает намерения и эмоции всего живого.

Верилий, конечно, умолчал, что ведомники иногда используют подобных ручных ведьм для допроса. Но они находятся в заточении, под присмотром, и дни напролет замаливают свои грехи. А ведьму на воле церковь допустить не может.

— Я здесь князь! — Воеводин снова стукнул кулаком о подлокотник, да так неожиданно, что Кирим дернулся. — И я есть закон! — После непродолжительной паузы и игры с Верилием в «Кто первый моргнет?» он уже спокойно продолжил: — Донесите это до каждого. За нарушение закона я буду карать нещадно. Не смертью, конечно, но я могу придумать массу увлекательных занятий, приносящих пользу всем, кроме провинившегося. Если кому такой порядок не нравится, может уйти. Или уйду я.

Резкое изменение в поведении Дамитара напугало Кирима. За все время работы с ним он никогда не слышал от него угроз и тем более такого тона. И чего ждать от этих перемен, Кирим не знал. Зато он хорошо представлял ту картину, которую описал Дамитар, и в такой ситуации находиться близко к власти куда лучше, чем наоборот. А все остальное можно потерпеть, а там кто знает, как оно обернется.

Поэтому Кирим сидел и изображал саму покорность, чего не скажешь о Воледаре, который просто сиял. Его часто посещали мысли, что он присягнул слабому князю. Самокопание и откровенный страх Дамитара перед властью иногда раздражали Воледара до такой степени, что он едва сдерживался, чтобы не дать подзатыльник. Но сейчас он видел настоящего, властного князя, не боящегося принимать решения, и от этого радовался.

Когтю и вовсе было все равно, сейчас его мысли были за пределами палатки, рядом с той, которую он защищал. А в остальном как князь скажет, так он и сделает, тут нечего и думать.

Единственный, кто не мог принять ультиматум Воеводина, был отец Верилий. Он с детства рос в мире, где церковь выше любой власти, а как иначе может быть? Именно вера в Господа и церковь освободила людей от заточения в своих сельбищах и городах, когда в Беловодье появились твари из самой преисподней.

Именно церковь столетиями поддерживала порядок и не давала людям скатиться в пучину