Слышу смех, и тьма отступает — я вижу над собой прекрасную девушку с атлетичными белоснежными бёдрами. Она ритмично поднимается и опускается, жадно насаживаясь на мой член. Стонет, упираясь прохладными ладонями мне в грудь. Холодная снаружи, она нестерпимо горячая и узкая внутри. Её жар передаётся мне, растекаясь волнами по телу — от низа живота до самой макушки.

Это бред, я знаю. Хотя как ни стараюсь, не могу вспомнить почти ничего из прошлого. Даже собственного имени. Точно не Джон… Это глупое прозвище я придумал сам, чтобы быть похожим на местные "говорящие" картинки из комиксов.

Комиксы?

Слышу шелест страниц — и видение рассеивается. Но затем мир переворачивается. Теперь я, едва держась на ногах, бреду по бескрайнему льду. Он режет босые ступни, и за мной тянется цепочка кровавых следов. Ветер хлещет по телу, словно плеть, доносит удушливый, сладковатый запах… Будто меня засунули в морозильник, который не мыли много лет. Почерневшая кровь, заветренное мясо… От этого запаха… этой вони тошнит.

— Виновен!

Со скрипом изо льда поднимается трибуна — такая длинная, что ей не видно конца. А крики — это гул голосов. Бесчисленные присяжные выносят единогласный приговор. Для них я недостоин даже крохи снисхождения.

— Виновен!

Стук судейского молотка… или кто-то в маске летучей мыши вколачивает гвозди в крышку гроба. Моего гроба! Я больше не иду — я уже лежу внутри. Бью кулаками в крышку, но безрезультатно. Меня опускают в свежую могилу. Я кричу так, что срываю голос. Они что, сдурели, хоронить меня заживо?!

Вокруг ямы собираются какие-то искалеченные незнакомцы, заглядывают внутрь. Бывшие коллеги. Среди них мой бывший шеф — неловко опирается на культю вместо ноги. Вперёд выходит невысокая фигура в глухом чёрном платье. Под вуалью вдовы я вижу темнокожее лицо — строгое, без слёз. Её глаза, когда-то смотревшие на меня с доверием, теперь полны холодного презрения. Рядом с ней шагает рыжеволосая красавица. Она обнимает "вдову" и вручает ей мешочек. Вместе они развязывают тесёмки, заглядывают внутрь и молча кивают. "Вдова" запускает руку в кружевной перчатке в мешочек и высыпает на крышку моего гроба горсть мелких серебряных монет.

Мне не нужно считать — их ровно тридцать. Вот уже почти две тысячи лет, как это стандартная плата за предательство.

— Иуда!

Почему я вижу всё это? Потому что крышка моего гроба прозрачная. Из стекла… или изо льда.

Но зачем они меня хоронят? Я же выжил в огне. Прошёл через лютый холод. Я не могу вот так просто уйти! Нет!

В комиксах злодеи и герои всегда возвращаются, если понравились публике. А я был неплохим гладиатором на арене. Правда ведь? Посетители Колизея должны быть в восторге! Я ведь помог завалить невиданного зверя с Криптона. Вот только в битве я был не один…

— Конечно, не один, Джон.

Я оглядываюсь, мироздание проворачивается, как калейдоскоп, выстраиваясь в новую картинку. Бархатная обивка гроба разглаживается — теперь это кровать. Широкая, покрытая алой простынёй.

На её краю сидит уже знакомая мне белоснежная девушка, бесстыдно расставив ноги. Она раздвигает гладкие половые губы пальцами, показывая мне блестящую от влаги щёлку между ними. Стонет, откидывается, облизывает губы.

— Трахни меня, Джон, — хрипло шепчет она. — Трахни как следует!

Теперь я стою. Всего в трёх шагах от неё. Она поворачивается, становится на колени, выпячивает округлую попку и раздвигает ноги шире.

— Ну же! Чего ты ждёшь? — её голос дрожит от нетерпения.

“И правда… чего?”

Я делаю шаг — под ногами что-то хлюпает. Ковёр подо мной похож на вязкую грязь, ступни погружаются в неё по щиколотки. Но я вытаскиваю ноги и с трудом дохожу до кровати.

Кладу руку любовнице на ягодицу. С упоением сжимаю, оставляя на коже отпечатки пальцев. Второй рукой обхватываю напряжённый член, прижимаю к её киске, скольжу головкой по мягким прохладным складочкам, вталкиваюсь внутрь. Она протяжно стонет, выгибается навстречу.

— О, да!

Я выдыхаю и начинаю двигаться. Между нашими телами раздаётся влажное хлюпанье — её киска сочится так, что мутноватые капли смазки начинают течь по внутренней поверхности бёдер.

— Сильнее! — хрипло требует она.

Я отступаю и резко вхожу снова. Вцепляюсь в бёдра любовницы обеими руками. Ещё толчок — и всё расплывается перед глазами, будто я под кайфом. Звуки стихают, остаётся только одно — ритмичное шлёпанье голого тела о тело. Забываясь, я чувствую только одно — с каждой фрикцией я теряю часть себя. Но… как же хорошо…

— Ещё! — её крик пронзает тело, как ледяной клинок. — Наполни меня собой! Я хочу!

Она разворачивается — легко, будто мы парим в воздухе. Исчезает кровать, комната, вязкий ковёр. Вокруг — пар и… бревенчатые стены?

Любовница опускается на колени, обхватывает мои бёдра прохладными ладонями. Смотрит в глаза. Облизывает губы и берёт мой влажный член в рот. Обхватывает плотно, втягивает глубоко, скользит, будто жадно впитывая меня в себя. Щёки втягиваются, как под вакуумом. Губы скользят, из уголков рта течёт слюна.

Девушка… её глаза… снова синие. А у тех, кто нас окружает, — белые. Пар превращается в призраков. Кошмар возвращается.

— Нет! Убирайтесь! — кричу я так, что срываю голос.

Призраки начинают таять, рассыпаться в дым, но за их спинами вырастают новые. Их всё больше. Все они смотрят на нас, своих убийц, — с немым укором.

Я опускаю взгляд. То, что я принял за грязь, — это кровь. И тела. Мы стоим на горе из мертвецов. Эту гору мы возвели собственными руками.

Но моей любовнице будто нет до этого дела. Она продолжает сосать, причмокивая от удовольствия, заглатывая член до основания. Это уже не страсть — это похоть, одержимость. Наверное, это неправильно? Вот только ответить мне некому.

Зажмурив глаза, я подаюсь бёдрами вперед. Колется. Царапает. Открываю глаза и застываю от ужаса: вместо девушки передо мной огромная белая паучиха. Её передние лапы окутали меня в кокон, желваки, окрашенные красным, ходят ходуном — она пьёт мою кровь… жизнь, а я не могу пошевелиться. Парализован её ядом.

Мычу, пытаюсь вырваться. Отвращение и страх захлёстывают меня. Перерастают в панику. Гори всё синим пламенем, лишь бы оказаться подальшей от этой мерзкой твари!

Паучиха впивается в меня бусинами глаз. Вспышка — и это