Она не дорожила мной. Не видела во мне равного. Власть — слишком сладкий плод, чтобы им делиться. А Фрост всегда была не только умной, но и жадной.

— Джон?..

— Тот поцелуй… Ты подчинила меня своей воле.

Она слишком измотана, чтобы притворяться. Её лицо искажается то ли досадой, то ли болью, теряя последние крохи красоты.

— Помоги мне, Джон… — Фрост почти плачет. — Я всё объясню…

Теперь уже я смотрю на неё сверху вниз. В голове сменяются одна за другой злые мысли.

Бросить её здесь и улететь. Оставить вместе со всеми этими бредовыми грёзами, будто я пришёл в этот мир ради встречи с этой жадной до власти стервой. Мысль звучит, как приказ. На этот раз — мой собственный.

Оглядываюсь. Десять миллионов человек… Не тени, не картинки — люди. Бекки. Все, кого я знал, пока был здесь. Их больше нет. Фрост уничтожила их без колебаний. И меня бы стёрла — если б могла.

Штайн ведь предупреждал. Тогда, в капсуле, она влила в меня столько силы, сколько смогла — наплевав на то, что это могло убить меня.

И теперь… Весь этот мир. Люди, герои, даже злодеи — все они наши враги. Мы оба мишени. Искупления не будет.

— Джон, не оставляй меня!

Снова смотрю на неё. Фрост напугана до смерти. Синева на коже уже чернеет.

Поднимаю взгляд. Над головой — сумерки. Без городского света уже видны первые звёзды. Нужно уходить. Супермен мёртв, но это только вопрос времени, когда другие из Лиги появятся здесь, чтобы разобраться с подонками.

— Я же твоя мечта!

— И кошмар, — хриплю я.

Горло дерёт от ледяного воздуха. Возможно, именно поэтому нас ещё никто не нашёл.

— Но только я… теперь только я приму тебя, Влад.

Я снова смотрю на неё. Побелевшие губы искривлены в ухмылке. Даже умирая, она остаётся собой. И всё же — она права.

Я осматриваюсь. Ледяной кошмар. Если Фрост — мать этой катастрофы, то я — отец. Я дал ей силу. Поцелуй… Но ведь я мог не подчиниться, если бы не хотел. Но я хотел. Хотел, чтобы она владела мной.

— Проклятье…

Я подхожу, касаюсь ладонями её лица. Кожа холодна, покрыта пупырышками и мелкими шрамами. Моя поверженная богиня молит о спасении. Я выдыхаю облако пара и передаю ей остатки своей силы.

— Влад… — стонет она.

Фрост закатывает глаза, изгибается в моих руках. Превращение разорвало её одежду — она обнажена, слаба… зависима от меня. И разве не этого я тоже хотел? В глубине души знаю — да. Если Фрост жаждала власти над миром, то я — над ней.

Я поднимаю её на руки, отталкиваюсь — и взмываю в небо. Она вцепляется в мои плечи с отчаянием мокрой кошки на краю бассейна. А я несу её к бархатной синеве, усыпанной бриллиантами звёзд. Под нами — холод и тьма. Низкая луна выхватывает из темноты лишь лёд и руины.

Я могу разжать руки. Уронить Фрост на обломки пьедестала, выстроенного из лжи и иллюзий. И, словно чувствуя это, она льнёт ко мне, цепляется, тянется за последним теплом. Нет, она уже не богиня — обычный паразит.

Луна поднимается выше. Я лечу на юг. Но и там — тот же лёд, те же руины. Насколько велика язва, которую Фрост оставила миру? Может, холод сковал весь штат… континент… планету?

Мы убили Супермена. А что, если никто не мстит — потому что никого не осталось? Жуткая мысль. Ведь одиночество не менее страшно, чем смерть.

Невольно я крепче прижимаю Фрост к груди. И она вцепляется в ответ.

Может, даже её пугает холодный ад под нами? Детище, вышедшее из-под контроля. Отчаяние совпадает с новым приступом бессилия. Я сжимаю Фрост крепче, чуть снижаюсь — против воли. Она чувствует это и начинает дышать чаще, уткнувшись лицом в мою шею. Упадём на лёд и застынем оба.

Но вдруг… земля чернеет. На горизонте — лес. Огни. Я снижаюсь — моё тело светится, и выжившие наверняка заметят этот факел в небе. Под нами проносится первая ферма, окружённая кукурузными полями. Нет… Планета не обледенела. Но рана на месте Готэма — огромна.

Лечу дальше. Осознаю: скоро придётся приземлиться. Найти бы место потише. Без людей. Потому что теперь люди — враги.

И всё же, заметив свет среди полей, я начинаю снижаться. Нужно отдохнуть. Это не выбор — необходимость.

Амбар. Домик. Пикап. Трактор. Кудахтанье кур.

Ступни касаются травы, и я едва удерживаюсь на ногах. Отпускаю Фрост — она легко встаёт, взмахивает волосами. Теперь понятно, куда делись мои силы. Пока я держал её, она пила моё пламя, как ненасытный вампир.

— Милое местечко, — говорит она. В голосе — отчётливый сарказм. Смотрю на неё: Фрост осматривает себя без намека на смущение.

— Не сказать, что я готова к официальному визиту, но забиться в самый дальний угол на этой планете — вполне.

Она поворачивается ко мне, протягивает руку. Я удивлён… Что это? Она хочет от меня ещё что-то?

— Идём, Джон, — её голос уже бодрый. — Надеюсь, на этой ферме найдётся не только укрытие, но и штаны.

С последним я определённо согласен. Сверкать голым задом, даже в теле Огненного Шторма, — сомнительное удовольствие.

Я принимаю её помощь. Её тело всё ещё холодное, но уже не такое слабое. И всё же… Былая мощь ушла из нас обоих. И я чувствую: она не вернётся.

Похоже, на планах по завоеванию планеты можно поставить крест. И чёрт с ними. К власти, в отличие от Фрост, я никогда не стремился.

Мы идём по дорожке к двери фермы. И тут, в тот самый миг, когда я ступаю на порог, раздаётся выстрел.

Спину обжигает удар и боль. Всё, что я вижу как смещается дверь и расплывается небо. Жжение разгорается. Звёзды гаснут.

Я слышу, как трещит мороз. И погружаюсь во тьму.

* * *

Тьма ласкает и делает это умело — лучше любой опытной любовницы. Проникает под кожу, нежно скользит пальцами по кровоточащим