Всё, что оставалось — это достать себе офис.

Я каждый день продолжал мониторить помещения под съём. Чисто на тот случай, если вдруг Константин меня опрокинет. Всё-таки оставаться без запасного варианта я не хотел. Чревато. Жаль только, что любое мало-мальски приемлемое место, которое было мне по деньгам, эти самые деньги съест буквально в течении трёх, максимум пяти месяцев. Это в самом лучшем случае. И разумеется, речь идёт не про хорошее помещение где-нибудь в деловом сердце столицы, о нет. Самое ближайшее, что я смог найти — небольшие бизнес-центры далеко от центральных районов города.

Но это всяко лучше, чем совсем ничего. А ведь деньги потребуются не только на сами помещения. В общем — будем посмотреть, как оно там выйдет.

А сейчас, закончив встречу со Смородиным, я наконец решил, что называется, взять быка за рога. Вернее, одну упрямицу. Ну, образно выражаясь, конечно. Просто я устал, что Елена постоянно и весьма умело находила разного рода причины и предлоги, чтобы избегать встречи со мной. Хватит. Последний наш телефонный разговор, состоявшийся вчера, оставил у меня самые неприятные впечатления, несмотря на то, что прошёл он, в общем-то, довольно буднично. Даже слишком буднично. Настолько, что я бы назвал его «пресным».

Так что я не стал и дальше тянуть резину и просто позвонил начальнику охраны Елены. Узнал, когда она завтра будет дома. Добрынин пошёл мне навстречу, за что стоило сказать ему отдельное спасибо.

А пока ехал — раздумывал над прошедшей встречей.

Ребята эти, конечно, создадут мне проблем. Я в этом даже не сомневался. Нет, не потому, что какие-то козни мне строят. Совсем нет. Скорее просто из-за характеров. От Вадима я этого ждал в меньшей степени, так как уже составил о нём кое-какое мнение. Неконфликтный приспособленец. Знакомый типаж. Уверен, что если ещё немного с ним пообщаюсь, то смогу подтвердить свои мысли относительно того, как он умудрился провалить те дела, с которыми работал у Смородина. А вот Алиса… Там да. Там могут быть проблемы. Но ничего. Если что — то перевоспитаю. Если же нет, то выставлю на мороз либо отстраню от какой-либо работы. Услуга-услугой, но самолично вставлять себе палки в колёса я не собираюсь.

Но куда интереснее было признание самого Смородина.

Я прокручивал в голове то, что он мне сказал, как и весь наш диалог с Лазаревым. К чему это было? Зачем? Он что, и дальше будет мне вот такие вот «советы» давать? Спасибо, перебьюсь.

Только лишь позднее, когда я уже почти доехал до места, ко мне окончательно пришло понимание относительно случившегося. Это был его способ окончательно зарыть топор войны. Протянутая оливковая ветвь, так сказать. Он деловой человек — и бизнес для него стоит выше всего остального. Ну, кроме разве что семьи.

Павел Лазарев — человек, который привык мыслить стратегически. Он не ищет дружбы. Это я понимал прекрасно. Я вообще не уверен в том, что в его лексиконе может существовать такое слово, как «друг». При этой мысли на ум приходила та фотография, которую я видел в кабинете Молотова.

Да, может быть, когда-то, возможно. Но вряд ли сейчас. Нет. Наш диалог не являлся ничем иным, как предложением взаимного уважения и спокойного сосуществования. Такой поступок… Услуга — это его способ поставить точку и протянуть своеобразное предложение мира, не теряя ни собственного достоинства, ни умаляя моего собственного.

Для него это что-то вроде закрытого гештальта. Окончательно закрытого.

Конечно же, в этом можно ошибаться. Конечно же, можно напридумывать себе всего чего угодно или же сделать неверные выводы. Но лично я уверен в том, что был прав. В противном случае он не обратил бы свой совет именно в «деловую мудрость».

Проехав на территорию жилого комплекса, оставил машину на подземной парковке и направился к лифтам. Поднялся на тридцать седьмой этаж и практически сразу же упёрся лицом в стоящий передо мной шкаф.

— Добрый вечер, ваше сиятельство, — прогудел шкаф.

— Добрый, Валер, — кивнул я и протянул ему ладонь, которую тот без стеснения пожал. — Как она?

— Не очень, ваше сиятельство, — честно ответил Добрынин. — У госпожи сейчас был не самый приятный разговор с управляющими.

— Какими ещё управляющими? — не понял я, а потом до меня запоздало, но всё-таки дошло. — А, те, кто сейчас семейным бизнесом занимаются?

— Да.

— Что, всё плохо?

— Если мне будет позволено, то я бы посоветовал вам быть поделикатнее, ваше сиятельство, — осторожно ответил он. — Злая она сегодня. Да и вообще, последнее время…

— Ясно, спасибо, что предупредил, — я с благодарностью кивнул и направился по коридору.

Уже почти два месяца прошло с момента смерти Распутина, а Елена так ни разу не была в их фамильном имении. Нет, то есть, конечно же, она туда приезжала. Дважды, чтобы какие-то личные вещи забрать. Но на этом всё, предпочитая имеющиеся у её семьи городские квартиры.

Как мне сказал Валерий, случайно или нет, но она выбрала именно ту, где старый граф почти никогда не бывал. Две другие он использовал довольно часто. Особенно в последнее годы. А вот эту — нет. Может быть, это свою роль и сыграло…

Хотя, что я гадаю? Конечно же, именно это, подсознательно или нет, но и являлось причиной. Елена подспудно избегала мест, которые ассоциировались у неё с дедом, и её сложно было за это винить.

Подошёл к двери. Постучал и стал ждать. У двери имелся электронный звонок… Но мне почему-то не хотелось его нажимать. Сам толком не смог бы объяснить, почему именно. Может, просто казалось, что банальный стук в дверь как-то поможет будущему разговору. Глупость, конечно, но почему нет?

В этот раз, к моему удивлению, стучать дважды не пришлось. Едва только отстучал первый стук костяшек по двери, как с той стороны полыхнуло удивлением. Елена не носила амулет? Почему? Валерий вроде говорил, что они строго следят за этим. Разве что только дома немного ослабляют бдительность. С другой стороны, после смерти Андрея эта опасность как будто бы и пропала… Надеюсь.

Дверь открылась, и меня встретила Елена.

Ей-богу, если бы не знал, что это она, то и не узнал бы. Чёрные волосы собраны в хвост. На лице строгое, почти злое выражение. Одета в узкие брюки и какой-то облегающую белую кофту с высоким воротом. Одежда, да и весь её образ, слишком строгие. Слишком отличающаяся от того, к чему я привык в общении с ней. Сейчас она казалась мне куда взрослее, и от этого