— Елена, а ты подумала о том, как сейчас себя чувствует Виктор? — вместо этого спросил я, отчего её брови поползли вверх.

— Ч… чего⁈

— Ты меня слышала…

— Да почему я вообще должна думать о том, что он чувствует, это я…

— Что, ты? — перебил я её. — Думаешь, что тебе тут одной тяжело? Ты подумала о том, в каком положении он находится? Или, что? Думаешь, что он упрашивал твоего деда отдать ему твой дар? Упрашивал Императора дать ему титул?

Она уставилась на меня.

— Да причем здесь это, Саша! Я о том…

— А я об этом, — вновь перебил её я. — Елена, послушай меня, пожалуйста. Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. Правда. Если ты не заметила, то за последние полтора месяца я звонил тебе каждую неделю. По два раза. Можешь в телефон залезть и проверить. Давай, прямо сейчас. Я каждый раз звонил тебе. Пытался поддержать тебя. Спрашивал, как ты? Как у тебя дела? Нужна ли тебе помощь? И каждый чёртов раз я получал от тебя пустые односложные ответы!

— Потому, что я…

— Была занята? — закончил я за неё. — Это ты хочешь сказать?

— Саша, я…

— Ты хоть понимаешь, что решение Императора не только твоего отца поставило под удар. Как ты думаешь, что сейчас чувствует его мать? Не знаешь? Так я тебе отвечу. Паршиво! Очень. Елена, он никогда не хотел оказаться там, где оказался, пойми это. Он не просил этот дар. Не просил титула. Не хотел носить фамилию твоей семьи. Всё чего он хотел… о чём всегда мечтал — стать врачом и помогать людям, понимаешь? Стать самым обычным врачом в самой обычной больнице! Но эти решения приняли за него! Точно так же, как их приняли за тебя. И всё, что вам остаётся — это принять сложившуюся ситуацию и жить дальше. Хочешь ты того или нет, но вы с ним теперь родственники…

— И кто это сказал⁈ — капризно выпалила она. К сожалению, ответ у меня имелся. И далеко не самый приятный для неё.

— Император.

Уже собиравшаяся было что-то сказать, Елена быстро закрыла рот. Всё таки какой-то трезвый взгляд на ситуацию у неё ещё оставался. Я по её эмоциям чувствовал, что рассудительная часть начинает брать верх над эмоциям.

— Знаю, что тебе больно, — уже куда спокойнее и тише продолжил я. — Мы все скорбели о смерти Григория. Но не надо перекладывать свой гнев и обиду от этой потери на Виктора, Лен. Я прошу тебя об этом. Он этого не заслужил…

— Потому, что он твой лучший друг?

Этот вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я на мгновение растерялся. Всё то ощущение, что она вот-вот наконец одумается, взглянет на ситуацию с трезвой головой, разбилось в дребезги. Будто упавший на мраморный пол хрустальный бокал.

И я не понимал. Откуда это всплыло. Почему? Что стало причиной такой резкой смены её мыслей. По крайней мере не понимал по началу. А потом до меня всё-таки дошло.

— Знаешь, когда я впервые тебя встретил, ты показалась мне чуть ли не ребенком, Лен. Весёлой. Озорной. Себе на уме. Милая и добрая девчонка. А десят минут назад я открыл дверь и удивился тому, насколько повзрослевшей ты выглядишь.

— Саша, что ты…

— Но, похоже, что я ошибся, — покачал я головой и пододвинул к ней бутылку вина, которую всё ещё держал в руке. — Ты всё ещё всё та же капризная и ревнивая девчонка. Пей своё вино, Лен.

С этими словами я развернулся и пошёл к выходу.

— Саша, подожди, я…

Этой просьбе я не внял. Просто дошёл до двери, надел обувь и открыл её. И, нет. Я не боялся, что она сейчас бросится вслед за мной. Схватит за куртку и попытается остановить. Скажет что-то… не, не скажет.

Потому, что никакой решимости в ней не осталось.

Только лишь услышав щелчок закрывшейся двери, я тяжело вздохнул.

— Я так понимаю, что разговор вышел не очень? — осторожно спросил стоящий в коридоре Добрынин.

— Подслушивал? — беззлобно спросил я в ответ, на что он сразу же замотал головой.

— Ни в коем случае, ваше сиятельство! Просто мы порой дежурим у её двери. На всякий случай.

— Понятно. А хороший начальник всегда показывает достойный пример своим подчинённым.

— Что-то вроде того, ваше сиятельство, — осторожно улыбнулся он. — Как она?

— Плохо. Валер, приглядывайте за ней, хорошо?

— Глаз не спустим, ваше сиятельство, — с полной серьезностью в голосе сказал он.

Попрощавшись с ним я направился к лифтам. Настроение теперь стало паршивое. Я бы даже добавил, что оно было вообще отвратительное. Рассчитывал на то, что смогу с ней нормально поговорить, а в итоге натолкнулся на истерику.

С одной стороны — несправедливо так говорить. Елена пережила тяжёлое горе. И видит бог, я хотел ей помочь. Другое дело, что она сама не позволяла мне этого сделать. Это я тоже понимал. Не понимал я другого — причины. То есть, её злость и обиду на Виктора — да. Но откуда в её в самом конце разговора вспыхнула обида уже на меня? Потому, что я заступался за друга в попытке открыть ей глаза?

Нет. Проблема крылась совсем в другом и я осознал это запоздало. С удивлением. Причина крылась в ревности.

Сложно. Слишком сложно. Буду надеяться на то, что она она сама дойдёт до правильных мыслей. Я помогу, если Елена позволит, но подступиться к этому она должна сама. Из-под палки тут ничего не выйдет. А до тех пор Валерий за ней присмотрит.

Спустившись на лифте, как раз дошёл до машины, когда лежащий в кармане пальто телефон зазвонил. Глянул на номер, сел в машину и ответил.

— Да?

— Как настроение?

— Паршивое, — честно признался я.

— М-м-м… надо же, как удачно. Как же хорошо, что я знаю отличный способ тебе его поднять…

— В бордель не поеду, — сразу же сказал я, заводя машину.

— Да бог с ним, — фыркнул в трубку Браницкий. — Я тебе сейчас адрес пришлю. Приезжай.

— Прямо сейчас?

— Нет, давай в следующем месяце… тебе офис на халяву нужен или нет?

— Резонно, — вздохнул я. — Шли адрес. Я скоро буду.

* * *

Присланный в сообщении адрес привёл меня обратно в деловой центр столицы. Признаюсь, возвращаясь сюда я даже в каком-то смысле вновь обрёл хорошее состояние духа. Оставил машину на парковке перед зданием — весьма здоровенной высоткой. Поплотнее натянув воротник пальто направился ко входу, стараясь не морщиться от посыпавшихся с неба крупных хлопьев снега.

Браницкий ждал меня за