— Да откуда нам здесь взять такого специалиста? — только и оставалось горько усмехнуться мне.

Вот тебе и сокровище. Бомба с часовым механизмом, замаскированная под драгоценность. Я уставился на шарик, и в голове закружился вихрь мыслей, острых, как осколки стекла. Мы прорвались сквозь некро-ад, потеряли Укоса, заплатили кровью и его душой, чтобы заполучить эту штуку, а теперь она грозит стереть нас в порошок. Ответственность и чувство вины навалились с новой силой. Мы уже давно не обычные выживальщики, а немного больше. И пусть мы ещё толком ничего не построили, но собираемся основать форпост. Поселение, где каждый день — борьба. Когда же все узнают, что у нас под контролем Великое Игг-древо Джакоранда, скорей всего, борьба примет самые радикальные формы. Может это будет не война, но то, что у нас захотят перехватить или отобрать этот актив, можно быть уверенными на все сто процентов.

Поставленная задача требует не только удачи, но ещё и фундамента. Энергия — это свет, тепло, оружие, производство. Без неё наши планы рухнут, как карточный домик под ветром. Но рисковать всем ради прихоти? Я всмотрелся в лица каждого из моего Копья. Их жизни на кону. Мои размышления петляли, как тропы в лабиринте. Бежать и оставить бомбу тикать в одиночестве или бросить вызов, как всегда, бросали с тех пор, как встали на тропу Восхождения. Выбор был сложен, каждый из вариантов нёс опасность и ни один мне откровенно не нравился. Пока я размышлял, успели вспотеть ладони. Рискнуть всем здесь и сейчас, чтобы заполучить источник почти безграничной энергии, способный превратить наше убежище в крепость. Или убраться подобру-поздорову, оставив за спиной тикающую бомбу и упустив куш, который перевернёт расстановку сил в Октагоне.

— Мы можем его отключить? — наконец спросил я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

— Можем попытаться, — ответила Лис, и в её тоне мелькнула нотка надежды, смешанной с осторожностью. — Но любое неосторожное действие в руническую схему спровоцирует взрыв. Или мы уходим. Позволяем процессу завершиться. Тогда город уничтожат, но сам генератор, возможно, уцелеет и стабилизируется.

— Гарантий нет? — спросил я с замиранием, уже зная ответ.

— Нет…

Я закрыл глаза, и мир сузился до пульса в висках. Действуя почти по наитию, словно рука солдата тянется к кобуре в темноте, я шагнул на управляющую площадку. Камень под ногами отозвался активацией рунного узора, и мнемоинтерфейс расцвел сотнями и тысячами малопонятных глифов, заставляя усомниться в принятом решении. Во что я ввязываюсь, если даже не в силах понять до конца язык итерфейса?

— Когитор, — мысленно произнёс я, и слова эхом отразились в цифровом пространстве. — Ты сохранил отпечаток памяти Укоса Ва?

«Подтверждаю, — раздался в голове бесстрастный голос, ровный, как машинный ритм, без эмоций и сомнений. — Полный слепок личности, включая технические знания и топографию Асиополя».

— Найди в его памяти всё, что касается этого А-генератора. Схемы. Протоколы отключения. Всё.

Мир перед глазами на мгновение подёрнулся цифровой рябью, как помехи на старом экране. Потоки информации хлынули в сознание — обрывки воспоминаний маленького дига, его жизнь, пропитанная пылью руин и шепотом предков. Я видел этот зал его глазами: колонны, уходящие ввысь, руны на стенах, мерцающие в полумраке. Он изучал их всю жизнь, перебирая обломки знаний, как бродяга роется в мусоре. Среди них всплыла последовательность деактивации — сложная, многоступенчатая, требующая одновременного воздействия на руны и физические компоненты. Руки Укоса Ва, грубые от труда, касались символов. Разум его шептал последовательность, как молитву. Я погрузился в это, чувствуя вкус его одиночества, его преданности мёртвому городу. Воспоминания были неожиданно живыми и наполненными эмоциями. Наследие, переданное через смерть, оказалось на редкость тяжёлым.

Я открыл глаза, и реальность вернулась, чёткая и тяжёлая.

— Я знаю, что делать, — сказал я, подходя к постаменту с уверенностью, рождённой чужой памятью. — Лис, мне понадобится твоя помощь. Соболь, Чор — прикрывайте. Не знаю, что случится, когда я начну.

Они зашевелились без слов. Лис подошла ближе, её инструменты уже в руках, взгляд сосредоточенный, как у фехтовальщика перед выпадом. Соболь схватил техномеч, лезвие зажужжало, оживая; Чор выхватил нож и карабин, становясь у входа. Мы балансировали на грани. Один неверный шаг мог разорвать нас в клочья. Мысли неслись вперёд. Если всё получится, мы обретём энергию, которая сделает поселение неприступным. Если нет — то это будет наш конец, яркий и быстрый, как взрыв в безвоздушном пространстве. Но отступать поздно. Восхождение учит, что каждый шаг может стать последним. Я протянул руку к Рунам, чувствуя, как они теплеют под пальцами, и начал последовательность, ведомый голосом мёртвого дига в своей голове.

Это было как танец на минном поле, где каждый шаг задан памятью пусть своего, но чужака… Трансгумана. Пальцы скользили по глифам, активируя цепочки символов, которые вспыхивали холодным, серебристым светом. Лис синхронизировала свои действия. Её щуп-скальпель, усиленный неизвестной мне Руной, касался физических узлов, отключая контуры, которые могли дать сбой. Сердце в груди колотилось в унисон с пульсацией А-модуля, и на миг я ощутил, как чужая память Укоса сливается с моей собственной — его страх перед Сферой, его благоговение перед наследием Кел, его тихая гордость за знание, которое может спасти или погубить.

Последний глиф. Клик. Модуль затих. Его свечение утихло до ровного, стабильного пульса, как дыхание спящего гиганта. Энергия внутри него теперь была заперта, как зверь в клетке, и клетка держалась крепко. Мы сделали это. Я вытер пот со лба, чувствуя, как адреналин уходит, оставляя вялость в мышцах.

«Наследие мёртвого дига — наш щит», — подумал я, и эта мысль принесла странное облегчение, смешанное с горечью.

Лис отстранилась первой, её дыхание было сбивчивым, но в голосе звучала триумфальная нотка.

— Получилось. Работает. Стабилен. Мы можем его демонтировать, но уходить рано. Нужно собрать осколки конструкта. Он… он сделан из лунного камня.

— Лунного камня? — переспросил я, моргая от неожиданности.

Название прозвучало как эхо из старых легенд, но я никогда не слышал о нём. В моей голове этому названию не за что было уцепиться. Вообще никаких ассоциаций.

Чор кивнул, его синяя кожа, покрытая свежими шрамами, отливала в полумраке. Он всегда говорил коротко, как зоргхский воин на совете старейшин, с лёгким акцентом, где «Р» катилось, как камень в бурной горной реке.

— Знаю. Редкий. Опасный. Встречали в пещерах. Галлюцинации. Кошмары оживают.

Ами, опираясь на стену, выпрямилась с той грацией,