— Хорошо. Вот что мы сделаем, — припечатал Виссарион Борисович. — Первое: полная консервация деятельности во всех княжествах, ставших для нас враждебными. Владимир, Тверь, Сергиев Посад, Нижний Новгород — мы уходим оттуда. Никаких активных операций, никаких рисков. Второе: все ресурсы — люди, деньги, материалы — перемещаются туда, где мы можем ещё чувствовать себя в безопасности. Муром, Ярославль, Смоленск, Рязань. Третье: нам нужны новые структуры. Общество Призрения и Фонд Добродетели слишком запятнаны. Мы создадим что-то новое.

— Отличная идея, — оживился Одоевский, наклонившись вперёд. — С новыми названиями, новыми лицами, новой легендой. Общество Призрения мертво — пусть. На его месте появится что-то другое. «Общество милосердия к страждущим» или «Союз целителей-волонтёров». Названия — дело техники.

— И возглавят их совершенно новые люди, — добавил Соколовский.

— Именно так, — отозвался Иннокентий Аркадьевич. — Молодые идеалисты с безупречной репутацией. Священники, благотворители, отставные военные — кто-то, кого невозможно связать с нами. Они станут публичными лицами, а реальное управление останется в наших руках.

— Сколько времени потребуется?

Одоевский переглянулся с Шереметьевым.

— Два-три года на создание инфраструктуры. Ещё пять — на восстановление сети влияния. При условии, что нам не будут активно мешать.

— А сама Гильдия? — осторожно спросил Аркадий Фомич.

Соколовский помолчал.

— Наша Гильдия пока держится, но во Владимире связь Общества Призрения с организацией уже доказана документально. Переписка, финансовые записи, показания свидетелей — всё это фигурировало на процессах. Пока это касается только одного княжества, но если Платонов продолжит копать… — он не закончил фразу. — Нужно думать на перспективу. Репутационный урон растёт с каждым днём. Именно поэтому новая головная организация нужна не когда-нибудь, а сейчас. Параллельно с дочерними структурами мы начнём создавать замену Гильдии. «Медицинское общество Содружества», «Союз практикующих целителей» — неважно, как она будет называться. Важно, чтобы к моменту, когда репутация Гильдии станет окончательно токсичной, у нас уже была готовая альтернатива с чистой историей.

— Платонов будет мешать, — заметил Скуратов.

— Именно поэтому Платонова нужно устранить, — Соколовский вернулся в своё кресло. — Константин Петрович, это снова ваша задача.

Скуратов слегка склонил голову.

— После провала Железнова? — скептически подняла бровь Долгорукова. — Простите, но у меня есть сомнения.

— Железнов действовал грубой силой, — ровно ответил Скуратов. — Армии, химеры, лобовые атаки. Я предпочитаю другие методы.

— Какие именно? — спросил Соколовский.

Человек с бесцветными глазами помолчал, собираясь с мыслями.

— Платонов только что занял престол. Ему предстоит разгребать последствия войны, укреплять власть, выстраивать отношения с соседями. Враги у него повсюду — князья и недовольные бояре. Рано или поздно он допустит ошибку.

— И?

— Долгосрочное внедрение, — Скуратов загнул палец. — Мы поместим нашего человека в его окружение. Не сейчас — через полгода, год. Когда бдительность ослабнет. Слуга, чиновник, может быть, даже кто-то из младших дворян, ищущих покровительства нового князя.

Он загнул второй палец.

— Внешние силы. У Платонова много врагов. Можно… направить их энергию в нужное русло. Не напрямую — через посредников. Пусть кто-то другой нанесёт удар, а мы просто обеспечим возможность.

Третий палец.

— Ожидание момента. Война с соседним княжеством. Внутренний мятеж. Покушение на жизнь. Болезнь. Рано или поздно представится удобный случай. Главное — быть готовыми его использовать.

— Это может занять годы, — заметил Неклюдов.

— Да, — согласился Скуратов. — Но после провала Железнова у нас нет ресурсов для быстрых решений. Три десятка усиленных бойца мертвы. Сеть агентов во Владимире разгромлена. Мы должны действовать терпеливо, пока не восстановим силы.

Соколовский долго смотрел на него, затем медленно кивнул.

— Хорошо. Действуйте. Никакой спешки, никаких громких операций. Долгосрочное планирование.

Он обвёл взглядом присутствующих.

— Наша великая работа не может остановиться из-за одного человека. Бездушные не ждут, пока мы решим свои проблемы. Каждый потерянный год — это тысячи жизней, которые мы могли бы спасти. Мы переждём бурю, перестроимся и продолжим.

Свечи потрескивали в тишине, и пляшущие тени на стенах напоминали о призраках тех, кто уже заплатил за недооценку этой организации. Пустое кресло Железнова служило молчаливым напоминанием о цене провала.

Но для людей за этим столом оно было лишь временным неудобством. Гильдия существовала полвека. Она переживала войны, революции, смену династий. Переживёт и князя Платонова.

Рано или поздно.

Глава 11

Бронированный «Муромец» мерно покачивался на ровной дороге, отмеряя километры между Владимиром и Московским Бастионом. За окнами проплывали покрытые сочной молодой травой поля, редкие перелески и далёкие силуэты деревень — типичный пейзаж центральной части Содружества в мае. Я сидел на переднем сиденье рядом с водителем из личной охраны, а позади расположились две женщины, чьё присутствие превращало эту поездку в нечто большее, чем обычный визит вежливости.

Ярослава смотрела в окно, и я видел в зеркале заднего вида, как напряжены её плечи под чёрным дорожным платьем — еле убедил её отказался от камуфляжного костюма для этой поездки. Медно-рыжая коса с металлическими кольцами лежала на груди — даже собираясь на празднество, княжна не изменяла своим привычкам.

Она молчала уже добрых полчаса, и я знал причину этого молчания. В Москве будет Шереметьев. Узурпатор ярославского престола, убийца её отца — тот самый человек, ради мести которому Ярослава жила последние десять лет. И вот теперь ей предстояло находиться с ним под одной крышей, улыбаться, соблюдать этикет и не вонзить клинок ему в горло при первой же возможности.

Я понимал её лучше, чем она могла предположить. В прошлой жизни мне тоже приходилось делить трапезу с людьми, которых я мечтал повесить на воротах их собственных замков.

— Будем на месте через час, — сообщил Степан, сидящий за рулём.

Василиса, расположившаяся рядом с Ярославой, оторвалась от магофона и выглянула в окно. Дочь Голицына выглядела спокойнее, чем я ожидал — всё-таки она возвращалась домой впервые после смерти мачехи. Той самой мачехи, которую Василиса убила собственными руками, когда правда об отравлении матери вышла наружу. Официальная версия гласила, что княгиню Елену убил ливонский агент, но Строгановы наверняка строили собственные теории.

— Волнуешься, Василёк? — спросил я, повернувшись назад.

Зелёные глаза геомантки встретились с моими.

— Немного, — она пожала плечами с напускным безразличием, но я заметил, как она нервно теребит деревянную фигурку лисички — подарок от младшего брата Мирона. — Отец пишет, что всё уладилось. Строгановы получили компенсацию, дело закрыто. Но…

— Но ты не знаешь, как тебя встретят, — закончил я за неё.

Василиса кивнула. После того как я честно объяснил ей, что выбрал Ярославу, геомантка приняла это с достоинством, какого я не ожидал от импульсивной девушки. Мы остались друзьями, и я был благодарен ей за это. В