Воины поспешно отступили на безопасное расстояние. Я поднял руки и начал читать заклинание адского пламени.

Магия собиралась медленно, как грозовая туча. Воздух потеплел, потом стал горячим, потом раскалённым. Над стенами Кернаве появились первые языки пламени.

— Что это? — крикнул кто-то из защитников.

— Колдовство! — ответил другой голос. — Спасайся, кто может!

Но было поздно. Адское пламя обрушилось на крепость как огненный водопад. Деревянные постройки вспыхивали мгновенно, камень трескался от жара, железо плавилось.

Крики ужаса смешивались с рёвом пламени. Люди выбегали из горящих домов, искали спасения в подвалах и колодцах. Но огонь пожирал всё.

Через час от Кернаве остались только дымящиеся руины. Великолепная крепость превратилась в пепелище.

— Вот что бывает с теми, кто нападает на Смоленск, — сказал я дружине. — Запомните эту картину.

Воины молчали, потрясённые увиденным. Такой силы они ещё не видели.

— Искать выживших, — приказал Мирослав. — Может, кто из знатных уцелел.

Поиски дали результат. В подвале одной из башен нашли самого князя Миндовга с семьёй и несколькими боярами. Обгоревшие, напуганные, но живые.

— Помилуй, князь! — взмолился Миндовг, падая на колени. — Пощади детей!

— Детей пощажу, — ответил я. — А ты ответишь за убийц.

— Я ничего не знал! Это друиды всё затеяли!

— Врёшь. Но неважно. Где сокровищница?

Миндовг показал тайник под развалинами дворца. Сокровища оказались богатыми — золото, серебро, драгоценные камни, дорогие меха.

— Хорошая добыча, — удовлетворённо сказал Мирослав. — На такие деньги можно ещё одну дружину снарядить.

— Половину в обоз, половину дружине, — распорядился я. — Пусть воины знают — служба князю выгодна.

Миндовга я приказал казнить на глазах у всей дружины. Князь, который посылает убийц, должен отвечать за свои поступки. Остальных пленных отпустил — пусть разнесут весть о смоленской мести по всей Литве.

После Кернаве поход превратился в триумфальное шествие. Весть о том, что произошло с главной литовской крепостью, разлетелась быстрее ветра. Большинство городов сдавались без боя, лишь бы избежать участи Миндовга.

Траки встретили нас открытыми воротами и богатыми дарами. Вильня выслала послов с предложением о мире. Десятки мелких городков платили дань, только чтобы армия прошла мимо.

— Не ожидал, что так легко пойдёт, — признался Мирослав, когда мы стояли лагерем под Троками. — Одного примера хватило, чтобы вся Литва струсила.

— Страх — лучший союзник, — ответил я. — Один хорошо проведённый урок стоит десяти побед в открытом бою.

— А что дальше? Дойдём до моря?

— Обязательно. Хочу, чтобы вся Балтика знала — у Смоленска есть зубы.

Мы шли дальше на север, собирая богатую дань с покорённых городов. Обоз пополнялся день ото дня — серебро, меха, янтарь, рабы. К концу месяца добыча исчислялась тысячами гривен.

Но самым ценным трофеем стал не материальный. В Тракай удалось захватить одного из литовских друидов — того самого, что организовывал покушение на меня в Смоленске.

— Признавайся, жрец, — сказал я пленному. — Где твой Криве-Кривейто? Где Кольцо Перуна?

Друид молчал, глядя на меня с фанатичной ненавистью. Пришлось применить заклинание принуждения к правде.

— Криве-Кривейто ушёл в священную рощу, — проговорил жрец безжизненным голосом. —