Ещё и лыжи жалко. Надеюсь, эта засранка Мяу сейчас довольна собой и радуется жизни, ведь как только я доберусь до неё — а я доберусь! — то сразу надеру ей жопку, а дальше по обстоятельствам. Теперь у меня были реальные шансы и возможности влиться в местный социум на правах равного по силе, или потенциалу, а не в качестве расходного материала для опытов.

Пока я занимался самобичеванием и постройкой планов на будущее, Ибун отчекрыжил ножки крабочерепахи и поставил их на огонь вариться в черепе.

— Вырубай прожектор, — скривился я, когда он присел рядом и ослепил меня ярким светом маракаса.

Он снял артефакт с головы и тот сразу погас. Всё вокруг мгновенно погрузилось во тьму и лишь отблески пламени костра играли бликами на костях. Некоторое время созерцали завораживающую игру света и тени. Молча, по-мужицки. Под этим бездонным звёздным небом, посреди густого леса вдалеке от поселений, все слова кажутся лишними и не важными, когда главенство занимает древнее, первобытное чувство ответственности за себя и свой отряд, когда не на кого рассчитывать кроме самих себя.

— Как успехи с пилюлями для нашей бессмертной? — нарушил я молчание.

— Ингредиенты есть, но без котла никак, — Ибун горько вздохнул, — я переоценил себя.

— А сделать его можно?

— Не выйдет, для этого нужно долго учиться и собрать кучу особых материалов, проще купить, но, я так понимаю, в Сигу нам возвращаться нельзя, — он расстроено погладил лысину.

— Ну почему же нельзя? Можно и нужно — вас там с нетерпением ждут!

Мы с Ибуном одновременно резко повернули головы на знакомый голос, при этом я подхватил с коленей товарища маракас, напитал его энергией и выдернул из земли своё несуразное копьё.

Яркий, всенаправленный свет мгновенно рассеял темноту, и мы смогли увидеть внезапного гостя, который с наглой ухмылкой стоял на границе леса.

— Что ты тут забыл, одноглазый⁈ — с вызовом спросил я Фила вполголоса, не особо переживая на его счёт, ведь напасть на нас он не сможет по причине клятвы, но я понятия не имею, как он обошёл ту её часть, где «не преследовать и не поручать это другим». — И почему тебя не прибило за нарушение клятвы?

Он отчётливо скрипнул зубам, но быстро взял себя в руки и произнёс не скрывая злорадства:

— Знаешь, — заговорил он, медленно и расслабленно приближаясь, — недавно произошёл очень странный случай — Гнев Небес долго и увлечённо преследовал кого-то до самых гор, и в это время было безнаказанно нарушено множество клятв.

— Хм, — я задумчиво почесал длинную щетину на подбородке и выставил копьё в сторону Фила, — то есть, ты хочешь сказать, что эта карающая штука одна на всю сферу?

— Не знаю, — он остановился в нескольких метрах от нас и развёл руками, — но, как и тебя, это очень интересует Верховный Совет Церкви.

— Восхождения или Нисхождения? — с гаденькой ухмылкой спросил я, уверенный, что даже если клятва больше не действует, то уж с одним Филом я точно справлюсь даже без пылесоса, особенно учитывая, что он рукопашник.

По крайне мере, в это очень хотелось верить.

— Обеих, — раздался со стороны нашего костяного теремка ещё один знакомый голос, но уже женский.

— Ирия, душа моя, как я рад тебя видеть! Покажись! — произнёс я без энтузиазма оборачиваясь, но увидел лишь колыхание занавески на ноздрях приютившего нас черепа.

— О Небо! Бедная девочка, что эти извращенцы сделали с тобой? — раздался гневный и возмущённый крик из нашего домика.

Мы с Ибуном затравленно переглянулись и приготовились к худшему.

— Прошу, не надо больше! Умоляю, спасите! — донёсся до нас испуганный, замученный и отчаянный крик сквозь слёзы в исполнении бессмертной.

Хм, не самый худший вариант.

— Сейчас, сейчас, — послышались торопливые слова и последующий удивлённый вскрик: — А это ещё что за… Ай!

Сразу после тихого треска маленькой молнии и нашего убежища выскочила Ирия, держащая на руках древнюю. Следом за ними с грохотом выскочил пылесос, привязанный к древней, а следом за пылесосом вылетела злобная тучка, чьи объекты наблюдения только что вынесли наружу.

— На её месте могла бы быть ты, но ты слишком злобная! — неприлично поиграв бровями обратился я к Ирии, которая опустила древнюю на землю в трёх метрах от нас и остервенело разматывала провода.

Она бросила на меня злобный взгляд, но атаковать не стала, что может означать только одно — клятва ещё действует! В таком случае…

— Не надо этого делать! — я резко подошёл и попытался оттолкнуть её от бессмертной, но, между нами внезапно возник какой-то незнакомый мужик в тканевом балахоне, скрывающем лицо, и упёр длинный, изогнутый кинжал в моё горло.

— Я не ограничен клятвой, — раздался его холодный, безэмоциональный голос. — Ты нужен Церкви живым, но не полностью здоровым. Понимаешь о чём я?

— А ты ещё что за хрен? — удивился я, усиляя тело, входя в режим форсажа и готовясь влить энергию в копьё.

— Мы стражи Церкви, — произнесла ещё одна женщина, вышедшая из леса.

— Может хватит нагонять пафоса и выйдете все разом? — недовольно пробурчал я, прикидывая как бы нам половчее выскользнуть из этих плотно сжатых ягодиц.

К нам один за другим подходили новые незнакомые люди и когда на полянке собралось десять стражей, они перестали появляться из леса.

— Это все или ещё… — начал было я приподнимая бровь, но тут же осёкся и выпучил глаза в пространство.

Мои лыжи вновь показались на радаре, и, если я всё правильно понимаю, неслись в нашу сторону на огромной скорости!

Да какого хрена здесь вообще происходит⁈

Глава 2

Внезапная интерлюдия, смещенная во времени и пространстве

Третья верхняя сфера, город-крепость Априм, подземный комплекс.

Сложная вязь рун на каменном полу длинного помещения с полукруглым потолком налилась синим светом, разгоняя мрак и подсвечивая большие стеклянные сосуды в человеческий рост, стоящие стройными рядами вдоль гладких стальных стен. Их верхние части оканчивались толстым энерговодом и поднимались к пололку, где сливались в один толстый жгут.

На короткий миг пространство внутри этих колб искривилось, и там возникли обнажённые, дезориентированные люди. Их всех объединяло только наличие небольшого камушка молочно-белого цвета на шее, небольшой сумки, да похожее выражение лиц, когда непонимание медленно сменяется паникой.

Толстая, тяжёлая дверь в дальнем конце открылась без