Роман Драксодий
Бесконечный беспредел ×2
Глава 1
На злую шутку судьбы ответь добрым ударом в печень!
* * *
Смеркалось.
Вечерний лес дышал прохладой близкого, глубокого озера и с него же доносился приятный, едва слышный звук небольшого водопада. Высокая, мягкая трава колыхалась в такт лёгким порывам тёплого ветра, загулявшего среди высоких, лесистых гор, а кроны исполинских деревьев величаво качались и снисходительно взирали на умиротворяющий пейзаж внизу.
Трели пугливых пичуг, суетящихся среди ветвей, деловое сопение кабанов роющих землю в поисках сладких корешков, перестук трудолюбивых дятлов, писк вездесущих мышей, и ненавязчивое, почти уютное жужжание насекомых, спешащих насладиться нектаром ещё не закрывшихся бутонов цветов — всё это наполняло лес жизнью. Когда-то…
Теперь же, в абсолютно мёртвой, гнетущей тишине раздавалось только злобное, громогласное рычание:
— Бобр, курва, стой!
Но животное, напоминающее бобра только размером и широким, плоским хвостом с короткими костяными наростами, ни в какую не желало становится ужином и улепётывало от меня на пределе своих возможностей, периодически оглядываясь с ужасом в выпученных глазах. Причём, похоже, эта гадина вообще была последним живым существом в радиусе, наверное, километра, которое ещё в панике не сбежало от нашего соседства.
Я тоже топил за ним на форсаже, получая ветками по лицу, спотыкаясь и потрясая импровизированным копьём из кривой палки с приклеенным к ней длинноклювым черепом кем-то птицы на конце в качестве острия. Эта коряга красиво светилась тёмно-синим, от переполнявшей её духовной энергии и, возможно, уже являлась артефактом, поскольку слепил я её по всем канонам, которые сумел отрывками постичь в пещере, чётко представляя её функционал и возможности в момент склейки.
Метать оружие второй раз я не рискнул, чтобы этот последний образец местной фауны, и гипотетический ужин, не повторил судьбу своих двенадцати неудачливых родственников которых, после внезапного взрыва брошенного копья, разорвало в такие мелкие клочья, что их с деревьев даже на чебурек не наскрести. Видимо всё дело в моём взрывном характере, поскольку иного объяснения этой, ничем не обоснованной, скопированной с пылесоса, дичи я не вижу!
Спору нет, с Вихрём было бы в разы проще и приятнее, но он остался в лагере для обеспечения безопасности Ибуна от древней бессмертной и для фиксации её же. Также, он выступал в качестве альтернативы иссушающей формации, ибо дамочка, надышавшись горного воздуха с обилием духовной энергии, начала непроизвольно давить всех в округе излучением духовной силы.
Гнев Небес также остался в лагере караулить пылесос и девушку, проявляя к последней странный, сдержанный интерес.
Я бы лучше тоже остался в лагере и с удовольствием подождал бы кого-нибудь, кто бы попытался нас сожрать, чем носиться в сумерках с копьём за шустрым бобром как питекантроп, но дураков в лесу не осталось. Живых так уж точно.
А вот этот шустрый бобр, ко всему прочему, оказался тем ещё козлом! Он на ходу подрубал тонкие деревца своим хвостом, и мне приходилось ломиться через этот валежник, расходуя больше энергии на укрепление тела, чем поступало из бедного окружения, а сам он в это время менял траекторию, заставляя меня терять драгоценные мгновения. Нужно ли говорить, что через несколько минут погони вся моя одежда осталась далеко позади, украшая сучья и кусты своими фрагментами, а плоскохвостый гадёныш всё увеличивал разрыв. Короче, опять в лесу, опять голый, опять злой!
— Тварь! — с досадой проорал я вслед скрывшемуся зверю, резко остановился, взрывая мягкую и влажную лесную почву выставленной вперёд левой ногой, и с широкого замаха метнул кривое копьё на последний звук ломающихся кустов.
Оружие сияющим винтом ушуршало в густые заросли и через мгновение ЖАХНУЛО!
Через пару секунд я был уже возле глубокой, пятиметровой воронки, но, как и ожидалось, кроме вывороченных корней и комьев глины тут нечего не осталось. Прислушался к тишине, убедился, что этот бобр точно был последним живым существом в радиусе слышимости, которое можно было бы сожрать, и, вздохнув, спрыгнул в воронку за копьём.
Стоя по пояс в яме, вдруг уловил периферийным зрением едва уловимое движение среди плоских, замшелых валунов. Замер и присмотрелся. Ничего, только куча мёртвых камней посреди опустевшего леса. На всякий случай подождал ещё немного, не шевелясь и очень тихо дыша. На голову упала развесистая ветка с листьями, но я даже не шелохнулся и продолжил наблюдать, крепко стиснув копьё и не вливая в него энергию, чтобы не выдать себя свечением.
Через пару минут один из валунов, размером со стиральную машину, осторожно приоткрыл три узкие щёлки розовых глаз, которые мгновенно распахнулись до размеров блюдца и с ужасом уставились на меня вертикальными зрачками. Спереди из псевдовалуна мгновенно вылезли длинные и мясистые серые щупальца, а по бокам расправились серо-зелёные крабьи ножки в количестве шесть, которые ловко развернули камушек на месте и… Оно прыгнуло вертикально вверх так неожиданно и так высоко, что я даже растерялся, а оно моментально пропало в густой листве.
Но поблизости оставалось ещё порядком замшелых булыжников схожего размера и формы, и, вполне вероятно, что это затаившаяся еда! Мне нужно лишь внимательно осмотреть их и аккуратно, без экстрима, затыкать добычу копьём. Так что я забрался на показавшийся перспективным камень, чтобы наверняка не дать тому убежать, и, не выпуская копьё из руки, внимательно осматривал и ощупывал торцы на предмет трёх симметрично расположенных, сомкнутых век, а также лапок по бокам.
Встав на колени и свесившись головой вниз, я вроде обнаружил три узкие трещинки подозрительно одинаковой длины и потыкал в них пальцем. Кожа неведомого существа оказалась звеняще-твёрдой и холодной.
— Тут-тук, кто в теремочке живёт? Тебя лучше варить или жарить? — воодушевлённо поинтересовался я, постукивая кончиком копья по каменному веку и радуясь своей удаче.
Камушек мелко задрожал, распахнул розовые глазищи и, неожиданно схватив меня за шею мощными щупальцами, отшвырнул в сторону, одновременно вскакивая на лапки и давая дёру. Но я ловко извернулся в полёте и ткнул мгновенно налившимся силой копьём ему в основание лапы.
Жахнуло!
Из отверстий панциря в разные ударили тугие струи перемолотой плоти и пара. Меня окатило жидкой, горячей требухой, а воздух моментально наполнился дурманящим ароматом варёного краба. Абсолютно пустой, совершенно целый и идеально чистый панцирь ударился о дерево и упал на траву неподалёку.
— Значит варить! — обрадовано воскликнул я, капая голодной слюной и направляя взгляд на другие похожие валуны.
Валуны почуяли, что дело пахнет гастрономическим геноцидом и посбрасывали маскировку.
