Беда только в том, что всё это происходило на немыслимых для простого человека скоростях и даже будучи на форсаже, я терялся с выбором удобной цели и прыгал среди них, не особо точно колотя копьём налево и направо. Почва вокруг меня взрывалась в прямом смысле, а существа, попавшие под птичью черепушку, отлетали в разные стороны, и я даже не знал, что с ними стало.

Через два десятка ударов я опустошил резерв почти в ноль, но это было уже не страшно — отныне я мог без особо труда его восполнять! Нужно лишь немного подождать, ведь теперь моё ядро беспрестанно вращалось на огромной скорости и затягивало духовную энергию широким потоком. Всё-таки, ученье — свет!

Когда сорванные чередой взрывов листья и ветки таки уже упали на землю, а выжившие зверушки разбежались кто куда, настало время проверить улов. Побродив туда-сюда по полю боя, я стал счастливым обладателем одного единственного трофея, лишённого половины аппетитных толстых лапок, а также пустого панциря, который тоже решил хозяйственно прибрать. Не густо, но на троих должно хватить, хоть мы с Ибуном и не были до конца уверены в том, нужно ли вообще кормить мадаму. Ещё бы запастись пилюлями ЖЭ и жизнь вообще будет прекрасна! Главное, не давать их безымянной бессмертной.

Волоча за собой негабаритные, тяжеленные булыжники и ругаясь каждый раз, когда те застревали между деревьев, добрался до лагеря уже в кромешной темноте. Благо, что найти место стоянки было не сложно — сломанные деревья, воронка от взрыва и яркий свет маракаса в конце, служили отличными ориентирами даже в густом ночном лесу.

— Братишка, я тебе покушать принёс, — с улыбкой, но тихо произнёс я, вываливаясь с добычей из кустов на нашу усеянную костями полянку.

— О, хорошие новости, друг, а то я голоден как заглот! — шёпотом воскликнул Ибун, вставая с рогатого черепа возле костра и с добродушной улыбкой поворачиваясь ко мне, насколько вообще может добродушно улыбаться двух-с-лишним-метровый лысый верзила с ярко золотой радужкой глаз, босого, но в белоснежном кителе мастера алхимика и в коротких шортах.

— Фига се ты придумал! — я восхищённо, едва слышно цокнул языком.

— О чём ты? — насторожился он.

— Да о фонарике, — я кивнул на ярко светящийся артефакт-маракас, закреплённый на лысине Ибуна с помощью какого-то длинного и тонкого корешка.

— А, так гораздо удобнее и тени не даёт, — он самодовольно улыбнулся, подходя ближе и с интересом разглядывая добычу. — Это что?

— Я думал ты мне скажешь… Понятия не имею, но оно бегало, а следовательно, там есть мышцы, которые можно съесть!

— Нет, про таких я не читал, — озадаченно шёпотом ответил он, приседая на корточки и, потыкав пальцем в остатки мясистых щупалец, укоризненно попенял мне: — Одежды больше нет!

— Ну вот зарисуй и опиши, когда будешь это готовить, а я усталь! — безапелляционно, но опять же тихо заявил я, отмахнувшись от последней реплики.

И нет, мы не сумасшедшие шептуны, просто перестраховываемся, чтобы бессмертная случайно не среагировала на какую-нибудь громкую фразу и не устроила нам тут что-нибудь этакое, с фейерверками.

Ободряюще хлопнув товарища по могучему плечу, вынул из пустого панциря копьё, уселся возле костра и воткнул возле него оружие. Кое-как устроившись на неудобном черепе, с умилением разглядывал наш лагерь и с удовольствием прихлёбывал вкусную кипячёную озёрную водичку из кувшина, отмытого от остатков молока.

Если не знать, что тут обитают два хороших, добрых парня и одна милая, пусть и связанная девушка, то можно подумать про них нехорошее из-за обилия костей, которыми тут было усыпано практически всё, как и во всём радиусе ста метров от озера. Многие из них давно ушли в землю, и это лишний раз убеждало меня в том, что в холодном, бездонном водоёме живёт нечто древнее, могучее и чертовски большое.

Но, с тех пор как мы грохнулись в озеро, два дня назад, оно себя ни разу не проявило. Вероятно, хозяин места всерьёз опасался нашей новой знакомой, ибо та, едва прейдя в себя после реинтеграции души, насосалась энергии и превратилась в излучатель какого-то абздеца!

Исходящие от неё эманации духовной силы вызывали дичайший ужас, панику, дезориентацию и острое желание закопаться поглубже в землю и прикрыться сверху тяжёлым камнем. В общем, деваха до жути напугала своим присутствием всё, что могло передвигаться. А что передвигаться не могло, то стонало и кричало от обречённости так, что пришлось это из милосердия выкорчевать, срезать и выдернуть, чтобы не мешало спать.

А спали мы воистину по-царски — в самом центре небольшой полянки, внутри огромного вытянутого черепа от какого-то монстра, покрытого ползучими растениями и мхом.

Куда пропала бо́льшая часть исполина и его нижняя челюсть осталось для меня загадкой, но нам хватило и оставшегося. Хоть черепушка и вросла довольно глубоко в землю, но дыры ноздрей ещё оставались на поверхности позволяли без труда проникнуть внутрь черепной коробки, причём даже не нагибаясь. Выгребли лишнюю землю и мусор, уложили слой прямых костей, натаскали мха и, вуаля, берлога готова.

Сейчас там лежала древняя, плотно обмотанная от шеи до колен проводом пылесоса, и отрешённо смотрела сквозь тихо бурчащую тучку Гнева Небес над собой. Но, даже не взирая на то, что исходящая от неё аура поглощалась витками проводом и рассеивалась теплом, на психику всё равно давило, но лишь лёгким чувством необъяснимой тревожности.

Вчера я растаскивал кости, сооружал подобие мебели и наводил тут маломальский порядок, пока Ибун гулял по лесу и собирал ингредиенты для успокоительных пилюль. А сегодня, в моё отсутствие, он окончательно облагородил территорию, соорудил из крупного черепа купель, натаскал воды, развесил травки и грибочки на сушилке, приспособив под это большую рёберную клетку, и прикрыл ноздри нашего дома занавеской из ползучих растений.

Вот такие приключения по мне! Сидишь, любуешься природой, ждёшь поздний ужин и никаких тебе психов вокруг. Плюс теперь я не настолько беспомощный и наивный, как в первые дни в этом мире. Можно сказать пообвыкся, заматерел, а если ещё поднабраться опыта, то против меня и пылесоса вообще ни у кого тут шансов не будет! Теперь главное