Один из пауков, заметив тень на краю света, повернулся корпусом в сторону эльфа. На мгновение казалось, будто механический взгляд остановился на живом. Но сенсор мигнул, создал отметку в воздухе, и машина вернулась к работе. Таэлис не был угрозой. Пока.

Писарю вспомнились рабочие Маркрафта, шахтёры, подёнщики, мелкие клерки, перебирающие по ночам цифры в холодных комнатах. Люди, использованные системой, но никогда не включённые в её суть. Двемеры пошли дальше. Они устранили промежуточное звено. Тут каждый, кто работал, был частью механизма не в социальном, а в прямом смысле.

И эта концепция, при всей своей чудовищности, манила.

В одном из боковых помещений ему попался редкий вид автоматона: сферический корпус на тонких паукообразных опорах, но без оружия. Вместо этого по бокам — набор инструментов, созданных для настройки, а не убийства. Генератор конфигураций. Вокруг него на полу располагались модульные детали: сегменты корпусов, части манипуляторов, фрагменты сенсорных блоков. Над этим «столом» висела в воздухе карта: цепь символов и схем, которые переливались, складываясь в новые варианты. Алгоритм искал оптимальное сочетание.

Молодой маг остановился на пороге, почти испытывая физический зуд в пальцах. Всё его прошлое — работа с жезлом, привычка разбирать системы, вычислять слабые места — собралось в одну точку. С той стороны было чистое создание. Чистая функция. Идея идеального исполнителя, который не спорит, не требует, не боится. Не предаёт.

«Если бы такой был у меня…» — с опасной ясностью подумал эльф.

Он представил себе маленького паука, размером с ладонь. Способного носить свитки, просматривать документы, сортировать записи, хранить копии. Автоматон, который в подвале Маркрафта тихо, без лишних свидетелей собирает личный архив. Или сферу, чуть выше колена, что следует за хозяином, создавая вокруг него поле подавления, мутя сенсоры, мешая чужим заклинаниям зацепиться. Небольшие вещи. Не город. Не война. Просто инструмент. Личное продолжение мысли.

Писарь внезапно поймал себя на том, что стоит, не дыша, и уже начинает мысленно разбирать увиденный генератор на блоки. Какие сигналы он принимает. Какие параметры считает приоритетными. Где тут можно встроить дополнительный контур.

Он отступил, почувствовав холодный пот на спине.

Всё, что двемеры строили, начиналось с этого ощущения: «просто инструмент». Мол, ничего страшного, если немного подчистить хаос, убрать лишнее, сделать жизнь удобнее. Немного контроля. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. И вот уже вокруг тебя не мир, а механизм, в котором место есть только тем, кто подходит под настройки.

Маркрафт наверху шёл по тому же пути. Только грубо, медленно, с ошибками. Этот город под ним показывал, чем такая логика заканчивается, если довести её до совершенства.

Таэлис подошёл ближе к одной из панелей, внимательно всматриваясь в узоры. Глаза сами начинали выцеплять структуру: модульное ядро, универсальные соединители, система адаптации. Если снять часть энергии, ослабить протоколы защиты, перенастроить ограничители… из любой заготовки здесь можно было собрать нечто персональное. Слугу для конкретного пользователя. Собственный маленький фрагмент власти.

Эта мысль уже не отталкивала. Скорее, щекотала изнутри.

Эльф сжал рукоять жезла так сильно, что побелели костяшки пальцев. Он оторвал взгляд от панелей и посмотрел в темноту коридора, откуда доносился тихий перестук лап других автоматонов. У каждого была своя работа. У каждой функции — своё место. У него же — пока нет. Ни наверху, ни здесь.

— Может, стоит сделать его самому, — шепнул себе под нос чиновник, сам не замечая, как слова срываются наружу.

Не для власти. Не для борьбы. Для выживания. Для равновесия. Для того, чтобы в этом городе — каменном и металлическом — у него был не только жезл и печать, но что-то, что отвечает ему так же точно, как эти создания отвечают приказам давно исчезнувших хозяев.

Опасная мысль. Но от неё стало легче.

Фантазия о собственном двемерском слуге выглядела кощунством и спасением одновременно. В мире, где боги играют людьми, где города жрут своих жителей, а власть улыбается, у него внезапно появилась идея силы, которая не молится и не даёт клятв. Она просто делает то, для чего собрана.

Таэлис развернулся, бросил последний взгляд на генератор конфигураций и продолжил путь по уровню. В голове у него уже рождались схемы. Вопросы. Комбинации. Как найти ядро поменьше. Как перезаписать протокол. Где взять защиту от чужих сенсоров. Как спрятать подобное создание от тех, кто наверху считает двемерское наследие своей монополией.

Под ногами еле слышно отзывался металл.

Паук-ремонтник скользнул по стене и исчез в шахте.

Сфера-страж вдалеке пересекла переход, даже не повернув сенсоры в его сторону.

Город работал.

Город не задавал вопросов.

И эльф, медленно и осторожно, начинал думать о том, что в этом бездушном совершенстве есть место для одного, очень личного нарушения правил.

Глава 8

Обратно путь всегда кажется короче. Но только не тогда, когда возвращаешься оттуда, куда в здравом уме не должен был спускаться вообще.

Высокорожденный стоял над решёткой, ведущей ещё глубже, и слушал гул. Внизу работало что-то огромное. Там, за сваренными прутьями, начиналась та часть двемерского города, куда даже металлу было страшно смотреть. Он чувствовал, как вибрация поднимается по ногам к позвоночнику, как будто в него пытаются встроить чужой ритм. Ещё шаг, ещё один спуск — и он пропадёт. Не буквально, нет. Его тело, возможно, и вернётся на поверхность. Вот только голова останется здесь, между шестернями, схемами, светящимися формулами.

Эльф закрыл глаза.

Перед внутренним взглядом всплыли лица.

Калнор, вытягивающий губы в тонкую линию, когда слышит слово «инициатива».

Посланник у двери, вежливо намекающий, что «на одного жителя может стать меньше».

Придворный маг, говорящий мягко и очень ясно: «Двемерские механизмы — вопрос власти».

И — пустой стул в кабинете. Его собственный. За которым, в отличие от двемерских устройств, всегда найдётся тому, кто захочет занять место, если писарь вдруг «исчезнет».

Работа в Маркрафте не была мечтой. Не была призванием. Но она была удобной. Тёплое прикрытие. Законный доступ к документам, печатям, информации. Возможность копать, не вызывая вопросов, потому что по должности обязан копаться в чужих бумагах. Терять это — значило самому вырезать себе глаза и потом пытаться разглядывать мир пальцами.

Он выругался вполголоса, глухо, почти беззвучно, чтобы даже стены не услышали.

Таэлис провёл ладонью по холодному металлу решётки. Город под ним ждал. Не звал, не манил, не угрожал.