В храме вновь поднялся шум, в котором слышались тревога и отчаянье, но Олекший не стал дожидаться, пока все стихнет. Он указал на линию и спросил:

— Что говорит дружина, мы сможем их удержать на этой границе?

— У нас практически нет войска, чтобы оборонять города, — отрицательно покачал головой Иларий, — а силами оставшихся гарнизонов их не удержать. Слишком много воев потребовалось для Святого Воинства.

— А если мы пошлем три оставшихся полка, они смогут удержать границу? — спросил он, глядя с надеждой на епископа.

— Высокопреосвященный Владыка, — склонил голову Иларий и перекрестился, — Господь, конечно, с нами, но что могут сделать три полка там, где не справились двенадцать?

Митрополит ничего не ответил, погрузившись в мысли о том, какие страшные испытания Господь послал своей пастве. Но Олекший никогда бы не стал митрополитом, если бы при каждом потрясении впадал в уныние и сомневался. И, будучи человеком острого ума, он понимал, к чему все идет. А еще понимал, что если сейчас ничего не предпринять, то через несколько недель железодеи будут в Старграде.

Поэтому он вдруг выпрямился, расправил плечи, чтобы выглядеть как можно увереннее. И с решительностью на лице направился к самому большому городу на карте. Остановившись у Старграда, он с высоко поднятой головой обвел взглядом собравшихся церковнослужителей. В это время в зале стоял шум от множества спорящих голосов, поэтому он с силой ударил жезлом по ковру. И в храме разнеслось громкое эхо удара, заставив всех замолчать.

— Братья, многие из вас спрашивают себя: как Господь мог такое допустить? — произнес митрополит, выдержав после этого паузу. — Но я вам отвечу, что это наша гордыня застила нам глаза! Мы настолько уверовали в свою непогрешимость, что забыли, насколько дьявол силен и коварен. Он играючи отнял жизни тысяч верующих, и мы не смогли этому помешать.

Олекший замолчал на несколько секунд, приковывая к себе всеобщее внимание, а затем с воодушевлением продолжил:

— Братья, Господь милосерден, и Он печется о спасении наших душ. Но Он лишь указывает нам путь, который мы должны пройти сами. Господь всегда посылает нам испытания, чтобы мы могли доказать не только Ему, но и себе, что вера наша крепка, помыслы чисты, а дела благочестивы. И вы не должны сомневаться, что и это испытание мы пройдем, и дух наш окрепнет, как никогда прежде.

В этот момент громко хлопнула одна из небольших дверей, и митрополит прервался. Он обернулся на звук и наблюдал, как через дверь протиснулся дьяк из ведомников. Не обращая внимания на происходящее, дьяк протиснулся через круг, засеменил к епископу Иларию и, остановившись у того за спиной, что-то зашептал на ухо.

Выслушав, Илларий махнул рукой, и дьяк повторил тот же путь, только в обратном направлении.

— Высокопреосвященный Владыка, — обратился Иларий к митрополиту, — город Горечайск пал!

Олекший посмотрел на ковер, где было изображено княжество Древенск. И прямо на его глазах упомянутый город, стоявший у самой границы контролируемых людьми земель, опустился в ковер, став плоским. А граница изменилась, поглотив новую территорию.

* * *

Меня обволакивал мягкий и густой туман. Все мысли и тревоги остались где-то там, я уже не помню где. Словно прошла вечность, и события прошлого размылись в глубинах памяти. И было так хорошо, что не хотелось шевелиться. Но я бы не смог, потому что не чувствовал ни рук, ни ног, будто у меня совсем нет тела. А может, его действительно нет и существует только мое сознание? Хотя какая разница.

Внезапно, где-то вдалеке появилось мерное гудение, и поначалу оно совсем не мешало. Но с каждой секундой гул становился все громче и громче, приближаясь ко мне со всех сторон. Вскоре этот гул заполнил все мое сознание, и мне захотелось прикрыть уши, но как, если нет рук, да и головы с ушами тоже.

В какой-то момент гул стал так невыносим, что я почувствовал боль. Болела голова, руки ноги, спина, болело все то, чего у меня нет, и я не понимал, как это возможно. Я пытался зажмуриться от боли, но и этого не смог. А потом туман мгновенно развеялся, и я очнулся.

Легкая боль осталась, но зато появилось тело, и, не открывая глаз, я потрогал то, на чем лежу. Больше всего это напоминало металл — очень гладкий и теплый металл. И тут я понял, что сквозь веки пробивает яркий свет. Несколько секунд я боролся с искушением, но все же открыл глаза и с минуту лежал, не понимая, где я.

Я находился внутри сферы очень больших размеров, стенки которой были усеяны тысячами круглых иллюминаторов. Источника света я не обнаружил, и казалось, что светится вся поверхность. Какое-то время ломал свой мозг, пытаясь понять, что это и как сюда попал, но потом мне это надоело — и я сел. Окинул взглядом пространство, но, куда бы я ни посмотрел, всюду было одно и то же: белая поверхность и иллюминаторы.

«Странное место», — подумал я и, ведомый любопытством, заглянул в ближайший иллюминатор. Не знаю, что первое произошло: округлились мои глаза или открылся рот от удивления. Там, за слоем стекла, была Вселенная — мириады звезд и галактик кружили в вечном танце гравитации и совсем рядом туманность, сквозь которую проглядывались молодые звезды. Казалось, если протянуть руку, то я смогу прикоснуться к этой красоте.

Заглянув в другой иллюминатор, я тут же отпрянул, но, не ощутив никаких последствий, снова приблизился к нему. Перед моим взором была звезда, причем так близко, что я видел реки плазмы на ее поверхности и огромные протуберанцы, что закручивались в петли, поднимавшие миллионы тонн вещества, чтобы опрокинуть его обратно на светило.

Но был у этой звезды и компаньон, возможно белый карлик, который своей гравитацией воровал вещество у своего соседа, о чем свидетельствовала изогнутая дорожка плазмы, перетекающая от одного светила к другому.

В другом иллюминаторе я увидел планету, такую же голубую, как Земля. На ней были океаны, суша с зелеными пятнами, а в атмосфере плыли облака. Но примечательно было то, что она обитаема. Треть диска планеты оказалась погружена во тьму, и я четко наблюдал паутину огоньков, которые ни с чем не спутать, — это определенно города. Да и орбита не пустовала, я то и дело наблюдал поблескивающие объекты, пролетающие на фоне планеты.

Перемещаясь от одного иллюминатора к другому, я