Тем не менее его поведение меня скорее радовало, чем огорчало. Остальные, пусть даже те, кто продолжал угрожать мне всевозможными карами, к концу недели сдадутся и отзовут свои претензии. А вот такие, как братья Серебряковы и барон Барцев… Как ни крути, но мне нужно было устроить показательную порку.

Я постепенно начинал набирать какой-никакой вес в местном обществе, всё больше обрастая слухами и вызывая интерес местной высокородной братии. Может, до уровня губернатора и тех, кто «плавал» вокруг него, мне было ещё ой как далеко, но вот в уверенную серединку я должен был вступить, а точнее, вляпаться уже скоро.

И чтобы местные стервятники, лишь почуявшие запах конкуренции, не принялись дербанить и без того слабый род Серовых, у меня было всего два варианта. Либо прибиться к кому-то более сильному, либо сделать так, чтобы ко мне побоялись лезть. По крайней мере, чересчур нагло.

Первый вариант после недолгих размышлений я отмёл. Не потому, что мне было стыдно признать над собой чью-то власть, всё же в прошлой жизни мне довелось послужить много кому, и ничего плохого в этом я не видел. Коль человек, ну или не совсем человек, умён, мудр, руководствуется схожими с моими принципами, так почему бы нет, если да?

Вот только я и себя прекрасно знал и поэтому понимал, что это лишь сейчас доступные мне рода, с кем можно было бы договориться, сильны лишь на моём фоне. Однако, пройдёт год, другой, и мне станет тесно на одной «игровой площадке» с ними. И вот тогда я вновь встану перед выбором: либо сожрать благодетеля, либо уйти. И ни первое, ни второе мне доброй славы не принесёт.

Поэтому оставался вариант номер два. А именно демонстрация лёгкой отбитости главы рода Серовых. Тоже далеко не самый лучший выбор, так как степень оценки этой самой отбитости у всех разная. Некоторые могут и в самом деле в полицию пожаловаться.

Правда, в этом случае я рассчитывал на аристократическую гордость и желание сберечь собственную репутацию. Всё же обращение к государевым людям по всяким подобным пустякам было сродни признанию в собственной слабости, что автоматически низвергало жалующегося до ранга добычи.

Так что к концу недели мне, скорее всего, останется разобраться лишь с двумя жертвами, исполняющими главные роли в моём плане. Братья, если что, у меня проходили по цене «два за одного» и являлись этаким бонусом. Именно на них я планировал показать, что будет с теми, кто рискнёт полезть к моим друзьям.

Конечно, не уверен, что подобная инициатива порадует самих Антоновых, когда вся правда просочится в общество. Однако в будущем всякая шушера точно будет думать наперёд, стоит ли вообще связываться с теми, с кем общается этот отмороженный барон.

В общем, вторник оказался донельзя насыщенным днём, так что толком приступить к работе мне удалось лишь ближе к вечеру. И просидел я в мастерской до самого утра. После чего с невероятным усилием воли заставил себя пойти позавтракать и поспать несколько часов, чтобы вновь вернуться к работе.

По итогу среда с четвергом слились в один длинный день, подошедший к концу лишь тогда, когда я закончил вышивать последние буквы, затянул узелок и обрезал нить. Медитативное занятие — это ваше шитьё. Особенно когда никто не отвлекает, а еду молча оставляют на полу за дверью. После всего этого я сходил в душ и завалился спать, несмотря на то что едва наступил вечер, попутно наложив на себя проклятие сна.

Собственно, из-за этого Мышь и напугалась. Придя с утренней зарядки, блондинка поняла, что я до сих пор не спустился завтракать, и сама пошла ко мне наверх в комнату. По итогу я проснулся не от завтрака в постель, а от ощущения, как мне в бок тычут черенком от швабры.

Наверное, Серая сразу поняла, что совершила глупость и пробудила спящее зло, однако ретироваться не успела. И теперь несла заслуженное наказание в виде дополнительных подходов.

— Может, ты мне всё-таки объяснишь, что ты там такое делал эти два дня в мастерской? — с трудом перевернувшись на спину, прохрипела Мышь. — И куда отослал Лину?

— Никуда я её не отсылал, — сжалившись, я взял бутылку с водой и, отвинтив крышку, поставил рядом с головой Дарьи. — Она же женщина, если ты вдруг не в курсе. А вы существа такие… Неспособные одеваться достаточно быстро…

— Чего? — лежащая на полу Мышь попыталась нахмуриться, но, похоже, даже лицевые мышцы отказывались служить хозяйке. — Макс!

— Максим Витальевич?

Голос появившейся в спортзале Зориной заставил малолетнюю блондинку встрепенуться и с диким писком принять вертикальное положение. Хотя бы сидя.

— Это что? — с заметным удивлением поинтересовалась Дарья, разглядывая Василину.

— Твоя телохранительница в новой униформе. К кухне я её точно больше не подпущу, — пояснил я, тоже разглядывая девушку.

Все эти два дня я корпел над костюмом для той, кому предстояло защищать Дарью в случае, когда меня не было поблизости. Слишком изгаляться я не стал, собрав комплект из брюк, рубашки и приталенного пиджака. Всё это было белого цвета и единственным ярким пятном являлся длинный тонкий красный галстук.

— Сидит нормально? Нигде не жмёт? — подойдя к стоящей словно манекен Зориной, обошёл её по кругу, придирчиво осматривая каждый изгиб. Одежды, а не то, что Мышь наверняка успела себе надумать…

— Да, вроде, — неуверенно произнесла разжалованная домработница. — Только как-то необычно себя ощущаю…

— Это нормально, учитывая, что в твою одёжку напихано, — я остановился перед Василиной и посмотрел на расширенные зрачки девушки. Очки ей, что ли, прикупить, а то остановят где-нибудь особо дотошные стражи порядка. — Снимай пиджак и на татами, проведём небольшие тесты.

Девушка, слегка пошатываясь, послушно бросила пиджак на лавку, и я с удовлетворением отметил, как потоки тёмной энергии, циркулирующие по нитям, пронизывающим все элементы одежды, перестроились, вновь образуя замкнутый контур. Плетение вышло весьма сложным, зато теперь при повреждении какой-либо части гардероба Зориной не грозило ослепнуть или оглохнуть из-за того, что компенсирующее проклятие исчезло.

— Что нужно делать? — встав в центре ковра, с нотками интереса в голосе поинтересовалась девушка. — Тоже отжиматься?

При упоминании об отжиманиях Мышь издала грустный вздох и тут же прикрыла рот рукой, но было уже поздно.

— Сегодня