— Я знаю. Но так надо, руки дай сюда.

Насколько это решение было правильным, я понял, когда мне навстречу поднялась ушастая фигура ферала, выпендрежно закинувшая винтовку на плечо и раздувшаяся словно павлин. На груди у него висели две ленты с патронами, крест-накрест, весьма лихо подчеркивая его полосатую шкуру.

— А ты чей будешь?

Голос оказался подозрительно знакомым. Ба! Так ведь это тот мой ночной гость, парень ферал, который так и не представился. После его пропажи я общался уже с его командиром, но командир мне не стал рассказывать ничего про первого ферала, только спрашивал. Видимо, первый передал о том, что я ходячий источник сведений о гоблинах и со мной начали разговор на более высоком уровне.

Я рассказал, как дрался с гоблинами, или гобсами как они их тут все называли, а также всё что может быть полезно для драки. Причем немного так приукрасил, пусть лучше боятся и дерутся отчаянней, чем нарвутся на тех, кто с них шкуры спустит.

— Ну если бы ты пообщался со мной под телегой подольше, я бы и рассказал, — ответил я на вопрос, глядя в глаза фералу-охотнику. — Рад что ты жив, а где Кухра?

Кухра был командиром свободных охотников, и именно с ним я общался по ночам о всяком. Мне было очень интересно, почему церковники не всегда ставили своих фералов в охрану, а допустили тех, кого они считали, по сути, дикими.

Вейс, даже проговорился во время нашего первого и последнего совместного ужина, что фералов первого слоя ждет только две участи — рабство, или служба на церковь, всё остальное — смерть.

И вот Вейс уже мертв, пусть и временно, а Кухра скорее всего нет.

— А, страшняка! Я тебя узнал! Кухра режет острые уши с братьями, а нас в разведку отправили да по тылам, — пояснил рысь. — Ребята, это свои. А куда ты собрался, человек? Еще и с раненым.

— Подальше от всей этой херни и от церкви. Как можно дальше, — мой ответ, я думаю, был ему очевиден. — Не сошлись мы с ними в споре кто хороший, а кто плохой.

— Это да, они трудные лысые, — засмеялся рысь. — Так куда идешь?

— Не знаю. — вздохнул я. — Подальше от войны, от гоблинов и от всех остальных. Пропустишь?

— Да не вопрос. Иди, — великодушно разрешил ферал, показывая рукой на степь за спиной. — Дружка только оставь. Пахнет он монетками.

— Не оставлю. Лучше не начинай. Он мне помог. Я помогу в ответ, — отрезал я, и положил руку на рукоять револьвера. — Не надо, друг. Не стоит начинать вражду из-за одного раненого.

— Да я тебя не боюсь, — засмеялся ферал. — У меня три снайпёра в кустах лежат, ты ствол даже вытащить не успеешь, как получишь три лишних дырки. Тебе нужны лишние дырки? Даже мне не хочется, чтобы ты ими обзаводился. Ладно, одно ухо, я так уж и быть пропущу. Иди.

— Так просто?

— А чего усложнять? Ты рассказал, подсказал, мы братанов меньше потеряли. Баш на баш, — ферал свистнул и вокруг меня, в радиусе метров десяти показалось еще бойцов десять.

Показав им несколько знаков, рысь словно отдал приказ, так как вся его группа сорвалась и ушла вперед, оставив его одного со мной. Ну или еще снайпера сидят.

— Если пойдешь по утреннему светилу, через три дня выйдешь к холму с большим деревом, под ним метки людские. Там выберешь куда идти, — тем временем ферал неожиданно начал мне объяснять куда идти. — В центр не ходи, я видел, как ты церковников положил. Кухра сказал тебя прикрывать, мы два десятка ушей собрали, пока ты как теленок бродил среди гобского обоза, слепошарый. Так что к церковникам не суйся, там тебя там на куски порежут. Или на юг, или на восток.

— А ты не знаешь где Гримдол находится? — на всякий случай спросил я. Про Прешбург сознательно спрашивать не стал, надеясь хоть чуть-чуть сбить у церковников свой поиск.

— Даже не слышал, но в города тебе лучше не соваться, желтые круги сейчас есть в каждом. За болики тебя сдадут все, кто только учует на тебе гарь с этих жирных рож. Иди человек и пусть трава скроет тебя от глаз страшного огненного коня.

— Спасибо. — Это всё что я мог сказать фералу в благодарность. — Если я понадоблюсь, найди меня, и я отплачу сполна за твою помощь. Кухре, от всего сердца привет, я запомнил, что он говорил.

— Не сомневайся, я найду, — кивнул тот, ехидно улыбнувшись и подмигивая одним глазом, а потом просто испарился, как ниндзя.

— Блин, что ж вы тут все такие крутые ходите, а, — перехватив тачку поудобнее и не оглядываясь, пошел куда показал ферал, а какие еще варианты у меня есть?

— И они меня не убьют? — слабый голос Эха вмешался в мои мрачные мысли. — Жестокие звери, страшно жестокие, они в лекарне такое творили с нашими, лучше бы мои глаза вытекли, чем это видеть.

— Уже не важно, Эхо, — ответил я, толкая телегу перед собой. — Уже не важно. Ни твоих, ни моих, никого не осталось тут, а я рад что ты жив, ты везучий по жизни.

— Это не я. — Эхо размотал тряпку на руке и достал небольшой брелок. — Вождь. Он знал, что ты выживешь, это сила его крови, пришел ко мне и дал это, сказал, что я нужен нашему народу и должен жить. И что ты поможешь.

— Интересное дело, — удивленно ответил я. — Но ведь так не бывает. Какие вообще шансы у маленького гоблина выжить в страшном сражении и оказаться с тем, кому он руку чинил.

— Я не чинил, — сознался гоблин. — Меня в наказание оставили телегу разобрать, а ты умудрился проснуться раньше, хотя Лоло говорил, что еще сутки будешь валяться под препаратами. Лоло — это мой старший. А Вождь сказал, что так надо. И заставил взять.

— Что это?

— Это? Сердце твоей руки, а у меня их теперь два, я же твоё тоже спер, пока ты спал.

— Ты же сейчас не шутить да? — я даже остановился, снова вытирая пот и капли дождя с лица.

— Не шучу, поэтому можешь со спокойной душой бросить меня тут, этим зверям на убой, я приму свою долю, за то, что обчистил тебя.

— Так дела не делаются мелкий. И это я про то, что ты своровал мою руку, и про то, что я тут тебя брошу. Ты мне, возможно, жизнь частично спас, потому что, когда я в тюрьме церкви сидел, что с протезом только не делали,