— Свин-комиссар жив? — Фрост подходит ближе, игнорируя моё замечание, но больше не порываясь атаковать.

Бекки молчит.

— Рэнделл жив? — переспрашиваю я.

— Конечно жив, — фыркает Бекки. — За кого ты меня держишь? Я просто вытащила ключи из его куртки, когда он отвлёкся.

— Тогда пора уходить, — сухо констатирует Фрост. — Что ты там принесла?

У ног Бекки действительно лежит мешок с вещдоком.

— Послушай, — я ловлю растерянный взгляд Бекки. — Я всё объясню тебе, но не здесь. Рэнделл может выпустить газ и выключить всех нас. Я не хочу так тобой рисковать.

Противно. Мерзко. Но Бекки смотрит мне в глаза, и мне приходится продолжать.

— Доверься мне. Я всё объясню, когда мы доберёмся до Гордона.

Волшебное имя комиссара срабатывает, как и раньше. Её попытки вырваться становятся вялыми, словно кто-то забрал у неё решимость. Бекки сдаётся. Я выталкиваю её из изолятора, и вслед за ней выходит Фрост, не спеша, будто ей некуда торопиться.

Правда, перед тем, как Фрост успевает закрыть дверь, случается то, чего я боялся.

— Это Луис Смит? — спрашивает Бекки, заметив неподвижное тело на стуле.

— Да, — подтверждаю я и тут же вру: — Он просто в отключке. Накидался коксом и снова начал орать про заговор коммунистов. Пришлось принять меры.

Бекки хмурится. Верно, в её понимании этого недостаточно, чтобы сцепиться с другим копом. Какая же она наивная! Это раздражает.

— Этот подонок заявил, что его возбуждает мысль о твоих губах на его члене, — добавляю я, сплетая правду и ложь. — Ну я и вырубил его.

Лицо Бекки мрачнеет. Она уже сталкивалась с мерзкими намёками Луиса, и теперь вместо вопросов в её взгляде мелькает благодарность. Мне сразу становится стыдно. Теперь я не только ей вру, но и даю надежду, которую она так долго от меня ждала. И лишь затем, чтобы её предать.

— Проклятье, здесь только куртка, — ругается Фрост, вытаскивая из мешка зелёную робу с вопросительным знаком на спине.

— Но есть капюшон, — замечаю я, кидая взгляд на одежду в её руках — ту самую, что была утром на задержанном подельнике Загадочника. — Пройдём через холл как можно быстрее. Пригнись и не стучи каблуками. Кто на посту?

— Дерек, — отвечает Бекки. — Вернулся и сказал, что не может заснуть. Я попросила его подменить меня.

Скверно. Напарника Дерека убила Фрост. Это может плохо кончиться.

— Держи руки так, как будто на них наручники, — велю я Фрост и снова лгу, чтобы усыпить бдительность Бекки. — Я доставлю тебя Гордону и больше не хочу иметь с тобой дел.

— Успокойся, не поимеешь, — с ухмылкой отвечает она, натягивая куртку.

Та оказывается и правда скверной маскировкой. Её бедра и синие сапоги точно привлекут к нам лишнее внимание. Но лучше это, чем ничего. Я оборачиваюсь к Бекки.

— Я отпущу твои руки, — говорю мягко, глядя ей прямо в глаза. — Только не делай глупостей. Киллер Фрост — живое доказательство преступных намерений Рэнделла. Сведения, которые у неё есть, уничтожат его. Гордон всё объяснит, как только мы доставим её.

— В наручниках, — произносит Бекки твёрдо. — И руки этой твари должны быть за спиной. Иначе я не двинусь с места.

— Твари? — шипит Фрост, делая шаг вперёд. — Поосторожней со словами, пока я не затолкала их тебе обратно в глотку.

Бекки резко дёргается, пытаясь вырваться. Напряжение растёт. Они обе готовы взорваться, и я знаю: если это случится, то кто-то умрёт. Если это будет Бекки, что-то внутри меня сломается окончательно, и я стану тем, кем всегда боялся стать — обыкновенным подонком, помешанным на беспринципной злодейке.

— Дай свои. Мои остались на Луисе, — шепчу я, отпуская запястья Бекки.

Бекки смотрит на меня недоверчиво, но в её взгляде есть что-то ещё. Искра тепла, неуместная, но реальная. В глазах Фрост ничего такого нет — там лишь холодная решимость.

Бекки хорошая девушка. Смелая, находчивая, добрая, вот только сердцу не прикажешь — и это не красивая присказка, а реальность.

* * *

Двери лифта открываются. Я наклоняю Фрост, как будто веду заключённого, слегка придерживая её за плечо. Встаю с одной стороны. Бекки занимает место с другой, чуть впереди, чтобы убедиться, что Рэнделл не спустился в холл. Мое сердце колотится, адреналин бьёт в виски. Малейшая ошибка — и всё пойдёт к чёрту.

Бекки выходит первой. Путь чист. Я толкаю Фрост вперёд. Она подчиняется. Хитрая — знает, когда стоит играть по правилам, а когда можно вставать в позу. Это мне в ней тоже нравится.

В холле почти пусто: обеденное время. Нам везёт. У стойки Дерек регистрирует очередного отморозка — забитого татухами латиноса с потухшими глазами.

На Дерека я даже не смотрю. Просто прохожу мимо. Спешить нельзя, это привлекает внимание. Ещё немного, и мы будем снаружи. Там можно будет сбросить маскарад и из одежд, и из намерений. Да, придётся ударить Бекки шокером и уйти. Жестоко, но необходимо. Она, конечно, будет считать меня мерзавцем, но другого выхода нет.

— Эй, Бекки, Рэнделл тебя искал! — вдруг говорит Дерек.

Чёрт!

Мало того, что он нас заметил, так Бекки делает то, чего я больше всего боялся: вместо того чтобы что-то сказать, она молчит и идёт дальше.

До выхода тридцать шагов.

Двадцать девять. Двадцать восемь.

— Бекки, всё нормально?

Скажи «да», ради бога! Двадцать четыре. Двадцать три.

Она молчит.

— Всё нормально, — бросаю я, не оборачиваясь.

Девятнадцать. Восемнадцать.

— Грин? Ты же должен патрулировать район свалки!

— Туда и иду, Дерек, — деланно-беззаботно уверяю я. — Передай Рэнделлу, что Бекки сейчас придёт.

Четырнадцать. Тринадцать.

— А куда вы ведёте заключённого? — Хреновый вопрос. Самый хреновый из тех, что может быть, ведь после него Дерек наверняка присмотрится. — У меня не было распоряжений. Эй, стой… Это же!..

Девять. Восемь.

— Стоять, твою мать! Тревога! Побег!

Фрост действует первой. Она отталкивает меня, сбрасывает второй наручник — я специально защёлкнул его ниже большого пальца, чтобы было легче снять. Срывает капюшон. К этому времени Дерек уже успел наполовину вытащить пистолет.

А Бекки… Чёрт. Она смотрит на наручники Фрост, понимает, что я её обманул, и её лицо искажается от боли. И она тоже тянется к своей кобуре.

Всё замедляется, как в фильме.

Я начинаю доставать шокер. Но медленно. Слишком медленно. Бекки успеет раньше, а