Ян Жуй подошел к своей жене, Пэй Сиджун, и взял из ее рук солому. Пэй Сиджун была очень красивой нежной девушкой. Она была молода, ее кожа сияла, словно натертая воском, а в больших глазах всегда горели огоньки. Было не совсем ясно, что эта девушка разглядела в сварливом мужчине, но у Линь Яна нашлась пара предположений.

– Правила все помнят, верно? Кто вытаскивает короткую соломинку, тот и забирает одного к себе на недельку. Через десять дней они обязаны уйти. Можете выставить за дверь, если сами не пожелают.

Жители не были в восторге от мысли, что придется с кем-то делить свою пищу и дом, в котором и так было мало места, но правила есть правила. Они, повесив головы, вытянули руки, чтобы вытащить по одной соломинке для себя.

– Подождите, – прервал общую жеребьевку Хао Цзы. – Я приючу Линь Яна. Братец Линь, я не против, если ты поживешь у меня. Я не ставлю тебе сроков, можешь задержаться больше, чем на одну неделю. Живи столько, сколько тебе нужно.

Жители явно обрадовались такому повороту, а Линь Ян, прочитав запись Цзэ Сюланя, задержал на нем взгляд.

– Только если приютишь нас двоих, – подумав, выдвинул условия Линь Ян. Даос прежде сказал, что они могут остаться жить у него. Жители в деревушке, по его словам, слишком настороженно относятся к чужакам. А они ему понравились. Поэтому у Линь Яна не было необходимости разлучаться с Цзэ Сюланем и оставлять его одного в другом доме. Этот мастер не был беспомощным и точно не дал бы себя в обиду, но все же так было спокойнее.

Хао Цзы явно не ожидал такого. Он оглянулся на толпу.

– Ладно один, но куда нам двое? – воскликнула писклявым голосом невысокая женщина. Ее лицо пересекал уродливый шрам. И такое было бы настоящей трагедией, живи она в реальном мире. Но здесь всем были безразличны внешность, происхождение и статус. Людей волновало лишь то, что ты умеешь и что ты можешь дать.

– Помолчи, Сяолэй! – прикрикнул на нее мужчина. – Пока что это мой дом. Так что и правила мои. Раз ты хочешь взять своего друга, то хорошо. У нас дом, может, и небольшой, но место найдем.

Линь Ян видел, что тот согласился нехотя, но его мало волновал комфорт остальных. Может, в прошлом он и спас Хао Цзы, возможно, и провел с ним какое-то время, но близкими товарищами они не стали. А переживать за удобства каждого знакомого Линь Ян точно не будет.

– Что ж, тогда и решили, – хлопнул в ладоши Ян Жуй, словно заключил какую сделку. Люди, столпившиеся вокруг, были очень рады такому раскладу событий и поспешили как можно скорее покинуть площадь на случай, если Хао Цзы решит изменить свое решение.

Дом Хао Цзы действительно был небольшим. Маленькая кухонька с печкой, спальня и еще одна комната, что была пристроена совсем недавно. Хао Цзы и Ю Сяолэй ждали ребенка, и эта комната должна была быть для него. Но, когда после долгих попыток забеременеть Ю Сяолэй наконец понесла, у нее случился выкидыш. Это был совсем ранний срок, но подобное все равно темной тенью легло на лицо несчастной женщины. Прошло около трех месяцев, а она все никак не могла оправиться после потери. Теперь, когда ее муженек пустил двух незнакомцев в комнату, принадлежащую ее нерожденному ребенку, она была очень зла.

Несмотря на небольшие размеры, дом был уютным, в отличие от дома старого даоса, который плевать хотел на уют и красоту. За домом располагался бедненький огородик. У Хао Цзы, как и у каждого здесь, все росло очень медленно и плохо, но выбора особо не было. Почва здесь была глинистая и неплодородная, а в лесу – слишком кислая из-за опавшей хвои. Рыбы в речушке не водилось, зверей в лесу тоже не было. Здесь даже не было никаких насекомых. Жуткое место.

– Мы сейчас сбегаем к лесу, срубим дерево. До вечера как раз успеем вам кровати сделать, чтобы не спали на полу, – говорил Хао Цзы, вытаскивая из-под скамейки на кухне каменный топор.

Люди здесь неплохо приспособились, но все равно было много всего, что значительно ухудшало жизнь. Они не могли набить свои подушки перьями, не могли соткать полотно для одежды, у них не было мяса и не было фруктов. Только во дворе старосты росла одинокая яблоня, которая никогда не плодоносила, только цвела.

Когда Хао Цзы все собрал, он позвал Линь Яна и попрощался с женой.

– Цз… Лю Цзюнь, пошли с нами, – позвал Линь Ян Цзэ Сюланя. Тот сидел с задумчивым видом у печи и отстукивал пальцем по своей трости незатейливый ритм.

– Да зачем он нам сдался. Думаешь, он сможет чем-то помочь?

Цзэ Сюлань не стал передавать слова Хао Цзы, а только покачал головой. Линь Ян какое-то время потоптался на месте, размышляя, стоит ли того оставлять одного, но в результате вышел, ничего не сказав. Это было опасное место. Люди здесь были себе на уме, а по улицам гуляли живые мертвецы. Сейчас, конечно, день, да и с людьми хозяин Туманного склона справится, но тревога, поселившаяся под ребрами вчера, медленно точила его изнутри.

Линь Ян чувствовал себя ужасно из-за ситуации, в которой оказался. Эта темная заклинательница, напавшая на них, была весьма слаба и посредственна. Если бы Линь Ян знал заранее о ее способностях, то убил бы одним ударом. Но он не знал и был ослеплен ее желтыми глазами. Линь Ян был виноват, что они теперь застряли здесь. Поэтому он не мог не нести ответственность за жизнь Цзэ Сюланя.

Вернулись мужчины быстро, таща на себе еловые бревна. Цзэ Сюлань все так же сидел у печи, пока Ю Сяолэй жарила мучные оладушки. Они были водянистые, пресные и выглядели очень плохо.

– Что у вас тут растет? – поинтересовался Цзэ Сюлань, слыша, как под окнами развернулись столярские работы. Линь Ян и Хао Цзы так шумели своими орудиями труда пещерного человека, что чувствительные уши хозяина Туманного склона в трубочку