Иоанн сел напротив:

— Торговые привилегии во всех византийских портах. Доступ к восточным товарам — шёлку, пряностям, драгоценностям. Поддержку константинопольского патриарха.

— А что отдам взамен?

— Военную помощь в освобождении Константинополя. Признание моего старшинства в православной иерархии. Невмешательство в дела южных областей.

Виктор внимательно изучал карту:

— А если я захвачу Константинополь сам? Без твоей помощи?

Лицо василевса потемнело:

— Тогда у нас будет война. И православие расколется надвое.

— Или объединится под одной властью.

— Под чьей? Твоей?

— А почему бы и нет? — спокойно ответил Виктор. — Я доказал свою способность управлять разными народами. У тебя этого опыта нет.

Иоанн встал, и в его голосе зазвучала имперская гордость:

— Я — наследник Константина Великого и Юстиниана! Моя династия правила, когда твоих предков ещё не было на свете!

— Династия правила, а где результат? — холодно возразил Виктор. — Империя сжалась до размеров княжества, столица в руках врагов, народ стонет от поборов.

— Это временные трудности!

— Уже сорок лет временные.

Повисла напряжённая тишина. Два правителя смотрели друг на друга, и каждый понимал: от исхода этого разговора зависит будущее всего православного мира.

Наконец Виктор сел за стол:

— Хорошо. Предлагаю компромисс.

— Какой?

— Совместная операция по освобождению Константинополя. Но после победы — не два императора, а один. И решать это будет не мы, а жители города.

Иоанн нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Пусть константинопольцы сами выберут, кому служить. Тебе или мне. Народное волеизъявление.

— Это... это неслыханно! Император правит по божьей милости, а не по воле черни!

— Времена меняются, — пожал плечами Виктор. — Народ должен иметь право выбора.

Василевс долго ходил по кабинету, обдумывая предложение. С одной стороны, это противоречило всем традициям. С другой — альтернатива была ещё хуже.

— А если народ выберет тебя? — спросил он наконец.

— Тогда ты останешься правителем освобождённых территорий в Малой Азии. С титулом деспота и полной автономией.

— А если меня?

— Тогда я остаюсь ханом северных земель. И мы заключаем союз между равными державами.

Иоанн остановился у окна:

— Рискованное предложение.

— Но справедливое. И единственно возможное.

Император долго смотрел на ночной Смоленск. Где-то там, за тысячи вёрст, лежал Константинополь — город его мечты и печали.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Согласен на твои условия. Но с одним дополнением.