— Злость же толкает человека на то, чтобы воплотить свои самые тайные желания… И иной раз для этого приходится идти самыми темными путями…

Плеснув что-то в кубок, она как ни в чем не бывало подала напиток королю. Тот без задней мысли выдул все до капли, а потом, схватившись за сердце, рухнул на пол. Королева в ужасе упала рядом.

А затем потянулась к короне…

— Власть и гордость — вот причина всех пороков! Власть развращает, делает сердца каменными, и даже лучшие люди твердеют душой, чтобы воплотить свои безумные фантазии! Именно власть…

Пока он болтал, слушатели понимающе кивали головами. А вот я скрипел зубами от ярости.

Ах, вот ты какой, уличный болтун! Ну-ка иди сюда… И напрочь забыв про золото, я принялся двигаться сквозь толпу. Когда до этого клеветника оставалось каких-то шагов десять, раздался свист, а за ним и новый голос:

— Эй, вы! Жители этого города! Эй, вы, убогие, замученные, замордованные! Эй вы, голодные, пьяненькие и блохастые! Поднимите головы! Я здесь, чтобы осчастливить вас!

Немедленно забыв про нравоучительный рассказ, зрители обернулись на звук. Я тоже. А шел он с крыши соседнего дома — на самом краю стоял человек в длинном развевающимся пальто. На голове был цилиндр, а вот в руках он держал огромный мешок.

Подняв его в воздух, человек крикнул:

— Это золото служило жадности, глупости и черствости одной старой мошенницы! Несть числа людям, которых она довела до нитки, разорила и оставила ни с чем! Теперь, когда ее черное сердце остановилось, ее богатства послужат вашему счастью! Вот!

И он подбросил мешок. Он громко зазвенел.

Я же от удивления раскрыл рот. Этот звон… Это…

— Держите, люди города! Это мой подарок вам!

Открыв мешок, он сунул туда руку. Мигом позже горсть золотых монет заблестела в лучах фонарей и догорающего заката.

— Нет, стой! — рыкнул я, но было уже поздно. Золотые монеты полетели в воздух — он швырял их с крыши как сеятель. И прямо в толпу.

Люди, только увидев, как им на головы сыпется целое состояние, неистово закричали. А затем начали толкаться. Через секунду даже гиганты спрыгнули со своим фальшивых ног и кинулись в кучу. На землю посыпались факелы, топоры и разноцветные парики.

И вот площадь обуяли сплошь злобные голоса.

— Эй, отдай! Это мое!

— Уйди, малявка!

— Куда руки тянешь⁈

Следом разразилась жуткая давка. Люди прыгали и пытались поймать монеты на лету. Кто-то заплакал, а мамаши принялись уводить своих карапузов подальше. Поднялся крик.

— Мое! Мое! Отдай!

— Вот! Вот! Все вам, люди! — все хохотал псих, швыряя в толпу одну горсть за другой. Опустошив мешок на половину, он просто перевернул его и принялся вытряхивать все монеты до одной. — Берите все! И помните, кто осчастливил вас!

Оттолкнув очередного идиота, я подавил в себе желание тоже кинуться в общую кучу и бросился в сторону крыши — этот мерзавец не должен уйти!

Но стоило мне сделать несколько шагов, как на крыше дома прямо над сценой показалось движение.

А затем там объявилась она.

— Вор! Украли! Мое золото… — и вслед мерзкому старушечьего голоску черная тень поползла по отвесной стене. — Найти… Воры! Воры! Мое! Мое!!!

Щелкнув жвалами, паучиха плюнула паутиной и толстая, блестящая нить, перекинулась через площадь. Затем тварь прыгнула и зависла над головами людей.

— Мое! Мое! УБЬЮ ВСЕХ ВОРОВ!

Люди же не видели ничего — они самозабвенно набивали себе карманы моим золотом.

Глава 4

Почему ты такой злой?

— Мама, смотри паучок! Смотри!

— Не мешайся, родная. Мама собирает деньги тебе на институт!

Эту тварь, сидевшей над головами «зрителей», видели только я да дети, которые смотрели наверх во все глаза. Жвалы паучихи щелкали, а из пасти одна за другой капали ниточки слюны. Одна из них упала на спину какой-то дамы, но та даже не дернулась — с горящими от жадности глазами пыталась дотянуться до монеты, попавшей под ногу какому-то толстяку.

— Мама, наверху! Спектакль продолжается!

— Хорошо, милая, иди не мешайся! Эй, это моя цепочка!

Однако кое-кто из детей так не считал: при одном взгляде на это чудище, то из одного конца толпы, то из другого слышался испуганный плач. И с каждой секундой он становился только громче.

— Мама… мама! Мне страшно, пойдем!

Я же взбирался на сцену. С топором в руке. Золотой зов исходил у паучихи из брюха, и у меня был только один шанс добраться до нее.

— Мое! Мое! Все мое! — и отставив зад, тварь приготовилась кинуться в толпу. — ВОРЫ!

Раздался крик, а затем огромное черное тело с восемью лапами распростерлось в воздухе. Дети истошно закричали и закрыли головы руками.

— Мама-а-а-а!

— МОЕ-Е-Е-Е!

Топор, закрутившись, сбил тварь на подлете. А затем прилетел и мой кулак — и прямо в красный глаз. Исторгнув визг, паучиха полетела прямо в шатер со сладким сиропом. За грохотом последовал визг, а следом и гигантское облако пара.

— Как больно! Как больно!

Там я ее и нашел, всю ошпаренную и стонущую. Единственный целый глаз смотрел на меня с животной ненавистью.

— Человек… — прошипела она, поднимаясь на ноги. — Ты совершил самую страшную оши…

Но столкнувшись со мной взглядом, паучиха вздрогнула.

— Кто ты?..

— Не человек, — улыбнулся я, сжав кулаки с золотыми кастетами. — И все твое золото принадлежит МНЕ.

Паучиха подобралась. Передние лапы сжали ее брюшко, внутри которого послышался тот самый звон.

— Мое… Все мое…

Задние лапы заскрежетали по земле. Глаз блеснул.

— Мое! Мое! Золото только мое! — и взвизгнув, тварь кинулась на меня.

* * *

На карнавале.

Больше монет не попадалось, и даже самые отчаянные начали приходить в себя. Остальные же смотрели в одну точку — в сторону разрушенного шатра, откуда доносились звуки схватки и страшные крики.

— Мне не показалось?.. — спросила девушка, прижимая к себе своего карапуза. — Это был гигантский портальный паук?

— Мама, а тебе нравится представление?

— Мне кажется, это не представление…

— Эй, дед, — и некоторые обернулись к чародею, который выглядывал из-за кулис на сцене. — А ты не переборщил со своими иллюзиями?

Из шатра послышался такой неистовый стон, что все голоса разом смолкли. Вдруг