Кайдор, превозмогая слабость и туман в сознании, медленно повернул голову на подушке. У кровати стояла женщина. Средних лет, с лицом, измученным бессонницей и тревогой, но сейчас озарённым сиянием счастья. Карие глаза, влажные от слёз, смотрели на него с безграничной любовью и надеждой. Она тут же шагнула ближе, её рука — тёплая, чуть шершавая от работы — накрыла его холодную, дрожащую ладонь и крепко сжала, как будто боялась, что он снова исчезнет.

— Д-да?

Произнёс он, и его собственный голос поразил его. Молодой, хрипловатый от долгого молчания, лишённый привычной глубины и силы. Чуждый.

Женщина — мать этого тела? — широко, ласково улыбнулась, и слёзы наконец скатились по щекам. Она не отпускала его руку, а другой нежно, почти благоговейно погладила его по щеке.

— Да, сыночек. Да, это я. Я так переживала за тебя.

Голос её дрожал.

— Врачи… врачи говорили, что шансов мало. Что ты уже не придёшь в себя. Но я верила. Каждую минуту верила, что мой мальчик вернётся.

Она вытерла слёзы тыльной стороной ладони, не отпуская его руки.

— Что помнишь последним, Лёшенька? Перед тем как… уснул?

Кайдор замер. «Лёша». Алексей? Имя откликнулось где-то на задворках сознания, как эхо чужой жизни. Он сосредоточился, пытаясь пробиться сквозь вату амнезии к последним воспоминаниям своей жизни. Всплыли обрывки: ослепительный свет формирующегося портала в Санктуме, гул нарастающей мощи, ощущение абсолютного контроля… и затем — рвущий реальность треск, невыносимая боль разрыва, падение в световую бездну. И тьма. Пустота. И вот теперь — этот белый потолок, эти чужие руки, это тёплое прикосновение. «Эксперимент… ошибка… пересечение… тело другого…»

— Я… не уверен, — с трудом выдавил он, стараясь скрыть панику под маской спокойствия и слабости. Голос звучал прерывисто. — Кажется… я потерял память. Многое… стёрлось.

Глубокая тень промелькнула в глазах женщины — Марии, как вдруг подсказало чуждое знание. Но она тут же снова улыбнулась, этой улыбкой пытаясь защитить его от страха.

— Ничего страшного, мой хороший. Совсем ничего страшного.

Она погладила его руку.

— Главное, что ты здесь. Что ты открыл глаза. Что ты снова со мной. Воспоминания… они вернутся. Обязательно вернутся. Со временем. Не надо торопиться. Сейчас тебе нужен только отдых. Покой. Не спеши вспоминать всё сразу.

Она придвинула стул и села рядом, не отпуская его руку. Начала тихо рассказывать, голос её был убаюкивающим, как ручей: о том, как долго он «спал», о бесконечных днях и ночах у его кровати, о добрых врачах, о бабушке, которая каждый день звонила.

Каждое слово Марии, каждая интонация были кусочками мозаики этой новой, чужой жизни, в которую он был вброшен. Кайдор заставлял себя слушать, впитывать, анализировать. «Алексей… авария… отец погиб… кома…». Чужое горе, чужая боль, чужая надежда, возложенная теперь на него.

Усталость, тяжёлая и неумолимая, накатывала волной, смывая и без того хрупкие нити сознания. Он не сопротивлялся, позволил ей унести себя обратно в тёмные воды забытья, где смутные образы прошлого величия смешивались с обрывками новой реальности.

Следующий визит врача был более предметным. Человек в белом халате, с внимательным, оценивающим взглядом, тщательно осмотрел Кайдора — Алексея. Проверил рефлексы, реакцию зрачков на свет, выслушал сердце и лёгкие, задал несколько простых вопросов на ориентацию. Кайдор отвечал сдержанно, стараясь имитировать слабость и спутанность сознания, ссылаясь на пробелы в памяти.

— Физически… организм восстанавливается, — заключил врач, делая пометки в планшете. — Но нейрокогнитивные последствия комы ещё полностью не ясны. Амнезия — явление нередкое в таких случаях. Главное — не форсировать события. Серьёзные нагрузки, попытки резко встать — абсолютно исключены. Мозг и тело прошли через колоссальный стресс. Им нужно время и покой. Очень постепенное увеличение активности. Понятно, Алексей?

— Понятно, — тихо ответил Кайдор, ощущая всю унизительную зависимость от этого хрупкого сосуда плоти.

Пока он лежал, у него было время собрать разрозненные осколки понимания. Картина прояснялась, пусть и оставаясь чудовищной. Его эксперимент с межпространственным порталом достиг критической точки, но вместо стабильного перехода произошёл катаклизмический сбой. Его сознание, его дух, его «я» было вырвано из собственного уничтоженного тела и… перенесено. Пересекло невообразимые барьеры, чтобы воплотиться в этом юноше, Алексее, чья собственная душа, судя по всему, покинула или была вытеснена из израненного тела в момент клинической смерти после автомобильной катастрофы.

Тело было молодым, но изрядно потрёпанным — долгая кома, мышечная атрофия, последствия тяжелейших травм. Оно было пустым в магическом смысле. Кайдор, с его обострённым после контакта с Камнем Мудрости восприятием, ощущал лишь жалкие, едва тлеющие искорки жизненной энергии, никак не связанные с магическими потоками.

Более того, сам окружающий мир дышал иным ритмом. Воздух был насыщен странными вибрациями — гудением машин, мерцанием электричества, — но фоновая магическая энергия, та самая, что была основой его прежнего мира, здесь была исчезающе мала, почти призрачна.

Его главными задачами теперь были: выжить в этом хрупком теле, восстановить его функциональность и досконально изучить законы этого нового, странного мира, лишённого очевидной магии.

Дни в больнице сливались в череду процедур, визитов Марии и мучительных попыток заново овладеть телом. Через несколько дней, под бдительным присмотром медсестры и матери, Кайдору разрешили осторожно сесть на край кровати.

Мир поплыл перед глазами, сердце забилось как птица в клетке, слабость подкосила бы его, если бы не крепкие руки, поддерживающие под локти. Каждое движение было испытанием. Поднять руку. Повернуть голову. Пошевелить пальцами ног.

Он чувствовал себя младенцем, заново открывающим возможности собственной плоти, только без врождённой интуиции. Его могущественный разум, хранящий тайны мироздания, был заперт в этой немощной оболочке.

— Надо начинать с самого начала. Как с чистого листа. Только лист этот… повреждён.

Первая попытка встать была крахом. Головокружение обрушилось чёрной пеленой, ноги, казалось, были сделаны из ваты и совершенно отказывались принимать вес. Он едва не рухнул, если бы не мгновенная реакция физиотерапевта — крепкого мужчины с добрыми, но очень внимательными глазами.

— Ничего, Алексей, ничего, — успокаивал он, усаживая Кайдора обратно на кровать. — Это нормально. Мышцы отвыкли. Вестибулярный аппарат перестраивается. Мы будем действовать поэтапно. Сначала научимся уверенно сидеть. Потом — стоять с опорой. Шаг за шагом.

Физиотерапевт стал его новым, самым важным наставником. Он объяснял, показывал, поддерживал, подбадривал. Простые упражнения для суставов: сгибание-разгибание рук и ног, вращение стопами и кистями. Потом — напряжение мышц без движения, изометрика.

Кайдор, привыкший к изнурительным тренировкам воли и энергии под руководством