— Сегодня я свершу невозможное! — прошептал Кайдор, и его тихий голос прозвучал, как удар гонга в напряжённой тишине Санктума.

Он ощущал, как внутри него пробуждается и нарастает могучий поток силы — не только его личной мощи, но и энергии, струящейся из лей-линий места, из артефактов-аккумуляторов, расставленных по периметру, из самого древнего камня Башни.

Подняв руки вверх, ладонями к невидимому куполу лаборатории, он начал плавно, с невероятной точностью и грацией двигать пальцами. Каждое движение было частью сложнейшего, многослойного жеста, отточенного до совершенства. За кончиками его пальцев возникали и тут же вплетались в невидимый узор золотые искорки чистой магии, словно оживали и танцевали под его волей нити самой реальности.

Заклинание начало своё движение — не просто слова, а симфония воли, знания и энергии, заполняющая пространство вокруг нарастающей, гулкой мощью. Руны на его руках засветились ярче.

Воздух стал не просто плотным; он загустел, как смола, затрудняя дыхание. Казалось, сам материал пространства начал вибрировать, сопротивляться, менять свою структуру под невыносимым давлением магии Архимага.

На полу лаборатории, в центре сложнейшей многоуровневой диаграммы, выложенной из порошков драгоценных камней и металлов, внезапно вспыхнул Портал. Не просто световое пятно, а вращающаяся спираль чистейшего, ослепительно-голубого сияния. Холодный, пронизывающий до костей свет залил всю комнату, отбрасывая резкие, дыбящиеся тени от артефактов и стеллажей.

Энергия, исходящая от формирующихся Врат, не просто пульсировала — она пела, вибрировала стальными струнами на пределе слышимости, становясь всё сильнее, ярче, неукротимее. Силовые линии диаграммы на полу светились раскалённым добела.

Кайдор сосредоточил всё. Все свои невероятные знания, накопленные за жизнь. Всю свою титаническую волю, закалённую в Лесу Забвения и бесчисленных испытаниях. Весь свой дух, стремящийся к истине.

Каждая мысль, каждое чувство, каждая искра его существа были сведены в одну точку — точку открытия Врат в иной мир. Он ощущал сложнейшую энергетическую конструкцию портала как продолжение собственного тела, каждую вибрацию, каждый ток силы. Он направлял, стабилизировал, вплетал защитные контуры последнего уровня. Он был на грани триумфа, чувствуя, как барьер между мирами истончается, как начинает проступать… нечто иное.

Но в самый миг прорыва, когда реальность уже дрожала, как натянутая плёнка, что-то пошло не так. Не ошибка в расчёте, не сбой воли — словно сама ткань мультивселенной в этом месте оказалась аномально хрупкой, повреждённой древним катаклизмом, о котором не знал даже Кайдор.

Вместо плавного, контролируемого перехода энергии произошёл катастрофический резонансный всплеск. Энергия, которой не было выхода в стабильный канал, вырвалась наружу с чудовищной, неконтролируемой силой, словно дикий, первобытный зверь, сорвавшийся с цепи космического масштаба.

Ярчайшая, слепящая даже его, видавшего виды, Архимага вспышка бело-голубого света ударила в глаза. Одновременно с ней пришёл удар — не физический, а экзистенциальный. Удар по самой его сути, по связи души и тела.

Громовой треск рвущейся реальности, в тысячу раз громче любого земного грома, прокатился эхом по Санктуму, сокрушая хрустальные сосуды, срывая со стен свитки, заглушая саму мысль.

Кайдор, Архимаг, повелитель стихий, хранитель глубочайших тайн, почувствовал, как его железная воля, его абсолютный контроль, наталкиваются на непреодолимую стену хаотической силы. Он попытался удержать, перенаправить, сдержать разрыв — но это было подобно попытке остановить падающую гору ладонью.

Он ощутил леденящий душу момент, когда его сознание, его «Я», начало отделяться от физической оболочки, словно его выдернули из собственного тела корнем.

«Нет! Контроль! Стабили...» — мысль оборвалась.

Последнее, что он увидел перед тем, как погрузиться в бездну небытия, было зрелище собственного тела. Оно не падало. Оно… рассыпалось. Медленно, невероятно, как песчаный замок под напором волны, плоть и кости начали распадаться на миллиарды мерцающих частиц, растворяясь в ослепительном свете вышедшего из-под контроля портала.

Не боль, а всепоглощающий ужас небытия и бессилия охватил его. Чувство бесконечного, стремительного падения сквозь бесформенный, бушующий вихрь света и тьмы, сквозь рвущиеся ткани реальностей, словно он проваливался в самую сердцевину космической бездны.

Затем свет погас. Звук исчез. Ощущение собственного существования растворилось. Наступила абсолютная, всепоглощающая тишина и тьма.

Сознание Архимага Кайдора, поверженного на пороге величайшего триумфа, погрузилось в небытие, унесённое волной собственного, вышедшего из-под контроля открытия.

Глава 7: Жертвоприношение Ради Цели

Тишина.

Бездонная, абсолютная, лишённая даже намёка на форму или длительность. Затем — первая, смутная вибрация. Ощущение… тяжести. Разрозненные сигналы начали пробиваться сквозь вату небытия. Холодок вдоль позвоночника. Давление на спину. Лёгкое покалывание в кончиках пальцев.

Кайдор медленно, мучительно возвращался к сознанию, как глубоководный пловец, всплывающий из чёрных глубин океана. Каждое пробуждающееся чувство было отдельным подвигом, преодолением косной инертности нового, чуждого тела. Мысль, вязкая и медленная, пыталась сформироваться:

«Я… существую?»

Веки словно были приклеены свинцом. С невероятным усилием он заставил их дрогнуть, потом приподняться. Первое, что предстало перед затуманенным взором, — белый, ровный потолок. Свет мягкий, рассеянный, льющийся откуда-то сверху и сбоку, создавал неестественно уютную, стерильную атмосферу. Этот покой резко диссонировал с хаосом, бушевавшим внутри его разума.

Сотни обрывков мыслей, воспоминаний, невероятных по масштабу ощущений от контакта с Камнем Мудрости и последовавшей катастрофы пытались прорваться сквозь густой, непроглядный туман амнезии нового воплощения.

«Портал… вспышка… падение… рассыпание… Где я? Кто я?»

Он перевёл взгляд вниз. Движение головы далось с трудом, вызвав лёгкое головокружение. Его руки. Они лежали поверх гладкого, прохладного одеяла. Совершенно чужие руки. Тонкие, с явно недостаточной мышечной массой, бледные, с выступающими голубоватыми венами. Совсем не те мощные, покрытые шрамами от магических экспериментов и походов руки Архимага, которые он помнил… как будто помнил?

Пальцы слегка дрожали, когда он попытался сжать их в кулак. Слабость была унизительной, всепроникающей. Сбоку доносилось тихое, ритмичное журчание — капельница. Где-то вдали, за стеной, едва различимое жужжание и щелчки — голоса незнакомых механизмов, медицинского оборудования. Всё это казалось чуждым, непонятным, лишённым магического резонанса, пустым. Мысли путались, натыкаясь на стену непонимания собственного существования.

— Это не моё тело… Это не мой мир…

— Лёша, родной! Ты проснулся!

Голос прорвался сквозь шум в ушах и хаос в голове. Тёплый, дрожащий от сдерживаемых эмоций, женский. Совершенно незнакомый,