Маркиз Савский, бледный и испуганный, носился по стенам, собирая остатки столичного гарнизона, успевшие добраться до дворца, и пытался командовать гвардией, которая его откровенно игнорировала. В этот момент во дворце не оказалось ни одного достаточно влиятельного, пользующегося общим уважением человека, который смог бы возглавить общую оборону. Вот и получилось, что гарнизоном командовал маркиз, у гвардии был свой командир, у телохранителей королевской семьи свой, а прорвавшиеся дворяне, случайно оказавшиеся в городе и теперь во дворце спасающиеся от восстания, вообще никому не подчинялись. В этот момент только страх за свои жизни заставил этих людей, обычно презиравших друг друга, сплотиться для отражения угрозы. А в самом городе исчезла всякая власть, попытка управлять и контролировать стихию провалилась.

Утром штурм начался с новой силой, и здесь уже чувствовалась опытная рука. Маркиз Савский, до этого выглядевший испуганным, словно обрел второе дыхание и казался довольным, хотя ситуация оказалась намного сложнее, чем ночью.

— Ваше величество, нужно немедленно покинуть дворец. Мы не удержим чернь.

Командующий гвардией в отсутствие Танзани барон Лорон хмуро глядел на еще недавно мрачного и испуганного маркиза и гадал, с чего это он вдруг так оживился. Не об этом ли говорил Танзани перед уходом? Но приказ своего командира он помнил: никому не доверять безопасность королевской семьи, только своим.

— Может, еще помощники обнаружатся, — добавил тогда граф с усмешкой. — Князь точно захочет поучаствовать в заварушке.

— И как нам к этому относиться? — Барон Лорон искренне не понимал отношения своего командира к новому герцогу. Мало ли удачливых людей, которых судьба возвела на вершину власти? Но граф почему-то относился к совсем еще мальчишке с заметным уважением. Но вопрос подчиненного заставил его задуматься.

— Как решит королева. Я доверяю ее здравомыслию. И будь осторожен с маркизом Савским. Есть у меня подозрения на его счет, жаль только их не хватает для того, чтобы убрать эту угрозу.

Тем не менее барон Лорон полагал, что даже если Танзани прав, маркиз ничего не предпримет, пока не успокоится бунт. Все они оказались в одной лодке, и их жизни крепко связаны. Однако при всем своем опыте барон был больше солдатом, чем придворным, и кое-какие детали упускал. Потому для него стало шоком, когда солдаты гарнизона вдруг побежали, оголяя часть стены вокруг дворца, куда немедленно устремились бунтовщики. Нехватка сил помешала послать подкрепление — теперь сам дворец оказался единственной защитой. Пока же во дворе убивали тех защитников, кто не успел отойти со стен, когда им в спину ударила прорвавшаяся чернь. Чернь? Слишком уж согласованно действовали некоторые группы бунтовщиков. Барон отметил это мимоходом, но задумываться было некогда. И вот сейчас маркиз Савский стоял перед ним со своими людьми и призывал срочно выводить королеву и принцессу.

— Барон! — рявкнул маркиз, выведенный из себя молчанием командира гвардии. — Вам не кажется, что мы теряем время? Ваше величество, скажите хоть вы!

— Я целиком доверяю решение барону, — раздался спокойный голос королевы-матери. — Как скажет он, так мы и поступим.

У маркиза дернулся глаз, но он сумел больше ничем не выдать своих чувств.

— Мы теряем время.

По сути, маркиз прав, но… не выходили у барона из памяти слова графа.

— Хорошо, идем. — Чуть обернулся к своему помощнику и шепнул: — Будьте начеку, не нравится мне этот маркиз. Зачем он с собой столько солдат привел, когда защитники нужны у окон и дверей?

Помощник, умница, только чуть склонил голову и растворился среди гвардейцев. Пожалуй, только то, что гвардейцы были предупреждены и приготовились ко всему, спасло их, когда солдаты гарнизона вдруг напали на них, стоило им выйти из комнаты.

— Маркиз!!! — яростно рычал Лорон, отбиваясь мечом от нападавших. — Я убью тебя, сволочь! Клянусь, доберусь!

Барон Лорон слыл в гвардии лучшим фехтовальщиком после Танзани, так что неудивительно, что солдаты гарнизона, разленившиеся под командованием маркиза, разлетались от него, словно кегли. Да и гвардейцы не отставали от своего командира, недаром их граф гонял. Несмотря на солидный численный перевес, гарнизонные солдаты проигрывали. За их спинами стоял бледный маркиз и что-то им кричал, почти перейдя на визг.

Прорвались, барон только и смог оставить на руке маркиза разрез, но задерживаться, чтобы добить, не стал — некогда. Как бы ни хотелось прибить эту гадину, но у них другая задача. Оставшиеся в живых гвардейцы окружили королеву, принцессу и Луну, одну из ее фрейлин, не покинувшую госпожу, когда остальных, под разными предлогами, выпроводили из столицы. Тут, кстати, помогли сами заговорщики, ведь у многих дочери и жены служили при королеве или ее дочери, а зная, что вскоре должно случиться, они постарались предоставить необходимый предлог, чем и воспользовались Танзани и Алазорский. При королеве и Ортинии остались только те, без кого обойтись было невозможно, но и тех перед самым бунтом королева отправила за город, якобы готовить летний дворец, куда она собиралась вскоре переехать с дочерью. Готовить летний дворец в середине зимы? Но приказ есть приказ, и оставшиеся слуги и фрейлины отбыли туда. Только Луна — ближайшая фрейлина и подруга Ортинии — отказалась уезжать наотрез. Она быстро разобралась в причинах происходящего и сразу заявила, что никуда не поедет, а если будут продолжать настаивать на ее отъезде, то она всем расскажет, что здесь творится на самом деле. Пришлось оставить, а Ортиния даже обрадовалась — не так страшно вдвоем перед предстоящими событиями.

— Не пожалей потом, — только и сказала мать дочери, когда та поддержала подругу.

Скорее всего, решение королевы о подготовке летнего дворца к их приему ускорило события, заговорщики вполне могли подумать, что их раскрыли и теперь королева собирается оставить столицу. Возможно, из-за этого бунт и вышел из-под контроля, его просто не успели подготовить нормально, но кто сейчас это узнает.

И вот теперь гвардейцы быстро уводили королеву, Ортинию и Луну в северное крыло дворца, подальше от шума прорвавшихся в здание бандитов.

— За ними, сволочи! — кричал маркиз Савский, придерживая раненую руку. — Не дайте им уйти! Королеву и принцессу брать только живыми! Слышите?! Только живыми!

Дальше его не было слышно. Новая схватка, прорыв, и еще один отряд стражников заступил беглецам дорогу.

Барон устало прислонился к стене. Сзади слышна была погоня, впереди этот отряд, пусть их немного, но гвардейцы уже вымотаны предыдущими боями, да и эти не с мечами, а с копьями, полностью перегородившими