— Плохо…

— Плохо, милорд? Да обычные кожаные доспехи приходится менять после каждой кампании, и это летом! Ваша идея с обработкой весьма неплоха.

— Не моя, но рад, что она работает. И все равно нужно что-то делать с нормальными доспехами. Следует подумать о том, как можно упростить и ускорить производство нормальных кирас.

Лигур промолчал. Если князь что-нибудь вобьет себе в голову, то лучше не спорить. И если говорит, что производство кирас можно ускорить и удешевить, то… Порой понять князя было очень трудно, словно он не от мира сего. Хотя, впрочем, так все и было. Сейчас проблема кирас Лигура заботила мало — предстояло готовить армию к боям.

В поход армия выступала в совершенно разных чувствах. Если солдаты были полны энтузиазма и готовились разорвать любого, на кого им покажут, то офицеров напрягали те немногие слухи, что просочились из палатки князя. А высший командный состав был откровенно напряжен и взвинчен, ибо лучше всех представлял себе сложность стоящей перед ним задачи. В успехе первоначального варианта плана не сомневался никто, уже знали, что их ищут намного западнее того места, где они находились сейчас. Их просто не ждут тут. Да еще Крейс успел поработать, точнее, его люди, что существенно повышало шансы на успех. Но тревожили дальнейшие планы Вольдемара, а тут уже все зависело от того, насколько быстро оправится неприятель, как быстро сумеет подогнать необходимые силы и, главное, успеет ли подойти Танзани с обозом и армией. Только Вольдемар казался совершенно спокойным и абсолютно невозмутимым. Но именно казался, снова натянув на себя маску совершенно безэмоционального человека. Однако все, кто его знал достаточно хорошо, уже поняли, что такое состояние у князя бывает только в момент высшего напряжения всех его сил, как духовных, так и физических. Своеобразная психологическая защита, сказали бы психологи, если бы могли наблюдать. Однако на солдат такое состояние их командира, напротив, действовало ободряюще — раз уж этот мальчишка, их князь, настолько невозмутим, то уж им вообще нелепо бояться.

В таком состоянии армия и вышла на дорогу, ведущую к одному из перевалов в Родезию. Вольдемар распорядился дать короткий отдых, а потом армия рванулась в сторону гор с привычной для себя, но очень быстрой для местных скоростью. Вперед отправился Ллия Тутс с отрядом, а вместе с ним и Крейс, который должен был встретиться со своими шпионами и согласовать штурм крепости, закрывающей перевал. Пружина событий стремительно разжималась.

Глава 19

И герцог Алазорский, и граф Танзани, и Вольдемар ошибались, когда размышляли о порядке действий заговорщиков. Полагая, что покушение на короля будет первым, а потом уже произойдет захват столицы, в крайнем случае это случится одновременно, они и готовились действовать, исходя из этого. Поэтому для Алазорского полнейшим сюрпризом оказалось сообщение, что в столице начались волнения и туда вошли части Совета, а гвардия взяла под охрану дворец. К чему все идет, понял и Артон.

— Не вы ли, герцог, говорили, что пока меня не попытаются убить, моей матери и сестре ничего не угрожает?! — раздраженно метался король по просторной палатке.

— Я ошибался, ваше величество, — опустил голову Алазорский, признавая вину.

Артон раздраженно посмотрел на него, потом плюхнулся на стул.

— Надо возвращаться.

— Если мы уйдем, то откроем дорогу для Эриха.

— Герцог…

— Ваше величество, даже если вы захватите столицу…

— Они не посмеют сопротивляться королю!

— Артон…

Король дернул головой и яростно глянул на герцога.

— Ваше величество, — тут же поправился Алазорский, сообразив, что допустил ошибку и сейчас не время обращаться к королю так просто. — Мне кажется, заговорщики этого и ждут. Вы не спасете семью и погибнете сами.

Король уже был далеко не тот горячий юноша, готовый скакать впереди отряда на белом коне, прошлые поражения многому его научили. Вот и сейчас он внезапно успокоился и принялся задумчиво крутить в руке золотую монету с дыркой посередине. Вот она выпала из его рук и повисла на веревке.

— Интересно, как вы думаете, что сделал бы он?

Герцог сообразил, о ком спрашивает король. И что сказать? Правду? Или то, что ему нужно? Вздохнул, врать точно не стоит.

— Не знаю, ваше величество. Поступки князя трудно предсказать, он очень необычно мыслит порой. Но знаете… перед самым походом он сказал, что примет дополнительно еще кое-какие меры.

— Предлагаете довериться ему?! — фыркнул Артон.

— Предлагаю действовать обдуманно. Открыть дорогу Эриху — не самый лучший вариант. Даже если удастся отбить столицу, мы понесем потери, после чего Эриху останется просто забрать то, что окажется перед ним.

— Проклятье! — Артон вскочил и снова заметался по всей палатке. — Что же делать?

— Я отправил своих людей в столицу… нам остается ждать, что предпримут заговорщики, и, самое главное, уцелеть вам. Пока вы живы, ваше величество, вашей семье ничего не угрожает. А заговорщики… Думаю, скоро мы получим от них вести. А пока надо успокоить войска.

Успокаивать армию Артон решил тут же, а герцог приказал увеличить охрану и внедрить несколько своих людей среди солдат. Это и спасло короля — когда один из бойцов вдруг выхватил из-под полы небольшой арбалет и наставил на короля, на его руке тут же повис какой-то гвардеец. Стрела ушла в землю, а стрелка тут же скрутили.

— Живым его брать! Живым! — вопил герцог Алазорский, но когда он подбежал, убийца оказался мертв, а кинжал в его груди ясно показывал причину смерти. — Кто?! — взревел он.

— Ваша милость, — пролепетал один из солдат. — Я думал… он же хотел убить короля…

Дурак или тоже заговорщик? Герцог пристально разглядывал молодого солдата, отчего тот мелко затрясся и, кажется, приготовился упасть в обморок. И ведь не арестуешь прямо сейчас, нельзя будоражить войска, для солдат он ведь в своем праве, короля спасал.

— Идиот! — Герцог развернулся и зашагал к королю. Рядом пристроился бдительный гвардеец.

— А ведь кинжал не этого солдата, — прошептал он прежде, чем герцог успел приказать ему убираться. Ленор даже чуть запнулся от неожиданности, но мигом выровнял шаг, покосился на шагающего рядом гвардейца и тут же узнал его — Рин, помощник Танзани, которого тот рекомендовал ему как храбрейшего и умнейшего человека, на которого