Об этом я тоже думал.

Я незаменим не из-за своих талантов, а из-за уникальности ситуации. Только я знаю всю картину целиком. Но сидеть в тылу, когда мои люди рискуют… это было невыносимо.

— Вы остаетесь здесь, — продолжила Кобрук, и ее голос не оставлял пространства для споров. — Будете координировать операцию из этого кабинета. Принимать доклады, решать проблемы, готовиться в общем. И заодно присмотрите за вашим… консультантом.

— Серебряным?

— Именно. Я не доверяю этому типу. Менталист в моей больнице — это как бомба с часовым механизмом. Неизвестно, когда рванет и кого зацепит.

Она права. Оставлять Серебряного без присмотра — все равно что оставить лису в курятнике. Слишком умный, слишком опасный, слишком непредсказуемый.

— Хорошо. Но нам все еще нужен седьмой человек. Надежный, решительный, способный действовать в нестандартной ситуации.

Я хотел было предложить Киселева — старый интриган, но опытный и хитрый, — но Кобрук посмотрела на меня со странным выражением.

В ее уставших глазах смешались вызов и какая-то давно забытая, почти девичья ностальгия.

— Разумовский, ответьте честно. Вы мне доверяете?

Вопрос не застал меня врасплох.

Да. Без всяких сомнений. Она была из старой гвардии — тех, для кого долг был выше личной выгоды, а клятва Гильдии — не пустыми словами, выжженными на красивом дипломе.

— Больше, чем многим, Анна Витальевна.

— Хорошо, — она решительно встала. — Тогда седьмой буду я.

— Вы⁈ — я не смог сдержать удивления. — Но вы же…

— Что? Старая? Административный работник? Забыла, что такое полевая работа? — она усмехнулась, и в этой усмешке на мгновение мелькнула тень той молодой девушки, которой она была тридцать лет назад. — Разумовский, я начинала санитаркой в полевом госпитале во время пограничного конфликта с Туркестаном. Видела три эпидемии, две локальные войны и один государственный переворот. Думаете, меня испугают какие-то пыльные тайники?

Железная леди оказалась боевой валькирией в отставке. Кто бы мог подумать. Мир в очередной раз показал, что не стоит судить о людях по их должностям и седым волосам.

— Но больница…

— Справится несколько часов без меня.

Профессиональное выгорание. Оно настигает всех, даже самых сильных. Даже она, несгибаемая Кобрук, устала от этой бесконечной бюрократической мясорубки.

И теперь хватается за шанс снова почувствовать себя лекарем, а не администратором. Снова оказаться на передовой, а не в штабе.

Я ее понимал.

— Хорошо, — кивнул я. — Так и поступим.

— Созывайте всех, — улыбнулась она. — Будем спасать этот город. И плевать, что для этого придется играть в пиратов, ищущих сокровища капитана.

Глава 4

За полчаса кабинет главврача преобразился до неузнаваемости.

Документы исчезли в шкафах, уступив место оперативной необходимости.

На огромном столе, который обычно служил ареной для бюджетных баталий, теперь была разложена карта Мурома. Современная, спутниковая, с нанесенными на нее красными метками из пожелтевшего документа Снегирева.

Рядом лежали копии страниц из тетради, телефоны и даже семь новеньких раций, которые Кобрук извлекла из какого-то потайного ящика. Как военный штаб перед высадкой в Нормандии, честное слово. Или как база сопротивления из фильмов про апокалипсис.

Только вместо генералов — лекари, вместо оружия — пробирки, а враг — невидимый, тихий, убивающий изнутри. Вся команда была в сборе.

Величко, Фролов и Муравьев сели слева от стола — «хомяки» держались вместе, как обычно, образуя единый фронт молодости и энтузиазма.

Артем и Кристина устроились справа. Кобрук стояла во главе стола, у самой карты, как генерал перед решающим сражением.

Серебряный расположился чуть в стороне, у окна — не участвуя, но так, чтобы видеть и слышать всех. А Вероника, наоборот, держалась возле меня.

Фырк, невидимый и неслышимый ни для кого, кроме меня, устроился на высокой спинке моего стула и принялся комментировать.

— Ну и сборище! — проскрипел он. — Три салаги, два голубка, железная бабуля и психопат. Про твою любовь вообще молчу. Прямо «Отряд самоубийц» какой-то!

Не самоубийц. Отчаянных. Есть разница — самоубийцы хотят умереть, отчаянные — готовы рискнуть всем ради шанса выжить.

— Коллеги, — начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, как у человека, который точно знает, что делает. — Ситуация критическая, поэтому сразу к делу. У нас есть формула антидота и карта с расположением компонентов. Семь точек, семь тайников, семь веществ, необходимых для синтеза лекарства.

Я развернул карту так, чтобы всем было видно, и указал на первую метку.

— Точка первая — старая котельная в промышленной зоне. Закрыта лет двадцать, но здание все еще стоит. Ищем «Кровь дракона» — предположительно, какое-то химическое соединение, связанное с высокими температурами. Величко, это твоя цель.

— Понял, — Семен решительно кивнул, уже делая пометки в блокноте. — Что конкретно искать?

— Не знаю точно. Тайник, сейф, необычный контейнер, спрятанный в топке или дымоходе. Снегирев был изобретателен. Ищи аномалии — что-то, что не вписывается в окружение. Новую кирпичную кладку в старой стене. Слишком чистый угол в заваленном мусором подвале.

— Точка вторая — кладбище при Троицком монастыре. «Прах святого мученика». Фролов, это тебе.

— Копаться в могилах? — Фролов побледнел еще сильнее, его лицо приобрело зеленоватый оттенок. — Это же… кощунство. Осквернение.

— Это необходимость, — отрезала Кобрук, не отрывая взгляда от карты. — Мертвым уже все равно, а живым нужна помощь. Или вы предпочитаете, чтобы к этим мертвым в ближайшие дни добавились тысячи новых?

Жестко, но справедливо. В экстренной медицине нет места сантиментам. Мы режем живых, чтобы спасти, и используем мертвых, чтобы учиться. Такова наша работа.

— Точка третья — заброшенная водонапорная башня на северной окраине. «Слезы феникса» — ключевой компонент, вероятно, магической природы. Муравьев, придется лазить.

— Обожаю экстрим! — Слава Муравьев потер руки, и в его глазах вспыхнул азарт. — Высота — мой второй дом. В студенчестве занимался промышленным альпинизмом.

Он бравировал, конечно. Но я заметил, как слегка подрагивают его руки — адреналин уже пошел в кровь. Хороший признак. Значит, воспринимает ситуацию со всей серьезностью, а не как студенческую вылазку.

— Точка четвертая — особняк купца Золотарева, ныне Музей городского быта. «Лунный камень». Артем, здесь нужна будет предельная аккуратность — это историческое здание.

— Обойдусь без вандализма, — спокойно пообещал Артем. — У меня там есть знакомый в охране, проведет через служебный вход.

— Точка пятая — подвалы старого винного завода. «Эссенция времени». Кристина, полагаюсь на твое чутье.

— У меня абсолютное обоняние, — серьезно кивнула она. — Различаю