Разумеется, не собирался снова идти к Торгриму. Одной встречи с этим человеком хватит надолго. Да и выглядело бы совсем нагло — неизвестно, какая у старика будет реакция. Но тот кивок Главы был моим козырем, главное — правильно его разыграть.

Но сперва дела: найти Арна, отдать наконечники и получить остаток платы. Это был мой капитал, билет в новую жизнь, то, что позволит хотя бы первое время сносно существовать в Оплоте.

Мужчину нашёл легко — тот стоял у входа в оружейную и о чём-то вполголоса беседовал с двумя другими охранниками, старшими по смене. Судя по обрывкам фраз, солдаты обсуждали введение постоянных дозоров по периметру лагеря, чтобы быть готовыми к угрозам.

Осторожно подошёл, дожидаясь паузы в разговоре.

— Арн?

Седовласый обернулся. Я протянул ему наконечники. Тот взял один, взвесил на ладони, провёл большим пальцем по грани. В глазах мужчины отразилось удовлетворение.

— Хорошая работа, заточник, — коротко кивнул и, не торгуясь, отсчитал оставшуюся сумму.

Тяжёлые медные монеты легли в карман, отнёс их в казарму и положил в мешок. От огромной горсти меди тот был уже достаточно тяжёлым.

Моя провизия к этому времени уже закончилась. Заглянул на общую кухню, где пахло похлёбкой и дымом. Не привлекая внимания, взял краюху чёрного хлеба и зачерпнул кружку чего-то вроде холодного компота из сушёных ягод. Быстро перекусив, направился к домницам.

Тарк уже ждал у подножия третьей, самой маленькой печи — она была холодной и тёмной. Увидев, что я подхожу, парнишка весь подобрался, взгляд забегал по моим рукам.

— А где записка? — спросил тот шёпотом.

— Какая ещё записка?

— Ну… от Главы, — разочарованно шептал Тарк, глядя на меня как на сумасшедшего. — Чтобы смотрителю передать. Тот в жизни не разрешит разжигать печь для малой плавки просто так — за каждый уголёк удавится.

Парень был явно расстроен.

— Не беспокойся, — положил руку ему на плечо, заставляя поднять на меня взгляд. — Никакая записка нам не понадобится. Где этот твой смотритель?

Огляделся по сторонам — честно говоря, понятия не имел, кто тут главный. Все плавильщики казались на одно, измазанное сажей, лицо.

— Так вон же он, — Тарк едва заметно кивнул в сторону грузного мужика с лысеющей головой, в потёртом кожаном жилете, который был настолько пропитан копотью, что казался созданным из угля. У толстяка было заплывшее жиром лицо, расплющенный нос и кривые ноги…

— Ах, этот! — воскликнул я. Да, приходилось видеть его здесь не раз, но и подумать не мог, что это местный начальник. Мужик не казался приятным типом, больше того выглядел как ожившая карикатура на мелкого чинушу.

— Ну, пойдём к нему, — махнул рукой парнишке и уверенно зашагал в сторону толстяка.

Когда подошли ближе, до нас донёсся его поросячий визг. Он орал на какого-то бедолагу, который, споткнувшись, рассыпал мимо корзины несколько кусков угля — те покатились и угодили прямо в шлак.

— Со смены вычту! Из твоего пайка, дармоед! — писклявый голос едва пробивался сквозь рёв работающих печей.

Подошёл ещё ближе, остановился в паре шагов за его спиной, давая закончить тираду. Затем громко откашлялся, чтобы привлечь внимание.

— Доброго дня.

Мужик резко обернулся и его маленькие глазки злобно уставились на меня. Смотритель нахмурил свои толстые надбровья. Интересный персонаж, таких карикатурных злодеев встречать ещё не доводилось.

Старался сохранять спокойствие, главное — уверенность.

— Меня зовут Кай. Работаю здесь заточником.

Мужчина презрительно оглядел меня с ног до головы, задержавшись на рваных ботинках.

— Ну и чаво? — просипел с каким-то шепелявым говором.

— Дело в том, — начал деловито, — что я набил четыре корзины отличной руды из старого забоя. Сердечная Жила, слышали про такую?

Смотритель всё ещё буравил меня недоверчивым взглядом.

— Ну, — недружелюбно буркнул тот, явно не впечатлённый.

— Ну так вот. Глава клана лично разрешил мне переработать её в ваших домницах. Тарк, — я кивнул на застывшего за моей спиной паренька, — мне в этом поможет. Он сказал, третья домница как раз свободна. После чистки, верно?

— Ну, — снова брякнул мужик. Словарный запас у него был, очевидно, невелик.

— Отлично. Так вот, можем мы её использовать, коль она всё равно простаивает? К вечеру управимся и освободим.

Тот замер — видно, как в его заплывшем мозгу со скрипом проворачиваются шестерёнки. Недоверчиво почесал свой расплющенный нос, а потом его кабанье лицо исказилось от возмущения.

— Четыре корзины⁈ — взвизгнул толстяк. — На целую домницу⁈ Малец, ты с дуба рухнул⁈ Я из-за твоего мусора печь разжигать не буду! Хрен тебе, а не домница! Проваливай!

Так, прямой подход не сработал. Придётся атаковать с флангов — бить по страхам. Не изменился в лице, лишь голос стал холоднее и твёрже.

— Как я уже сказал, руда — особая, из Сердечной Жилы. Лучшее, что есть на первом ярусе. И Глава клана, — сделал на этом слове особый акцент, — лично разрешил мне превратить её в крицу.

Шагнул чуть ближе, заставляя мужика сфокусировать на мне свои поросячьи глазки.

— А теперь давайте подумаем вместе. Такой человек, как Торгрим Каменное Сердце… — чуть понизил голос, карикатурно придавая ему мрачности, — … великий и ужасный. Будет ли он рад, если узнает, что приказ не выполнен? Что отменную, чистейшую руду бросили в общую плавку со всем остальным шлаком, который вы тут добываете? Как вы считаете?

Смотритель засопел, переводя взгляд с меня на Тарка и обратно.

— Я ведь могу сходить к нему ещё раз, — продолжил говорить мягко, но с отчётливой угрозой в голосе. — Попросить, чтобы он лично донёс до вас свой приказ. Но, знаете, отвлекать столь занятого человека… таким пустяком… мне бы очень не хотелось. А вам?

Мужик фыркнул и отступил на шаг. Такой поток информации был ему явно не по нраву, но главная мысль дошла. Толстяк понял, что препираться — значит, рисковать спором с самим Главой, а этот риск для него неприемлем.

Мужчина тяжело вздохнул, а затем злобно махнул рукой в сторону третьей домницы.

— До вечера чтобы управились, щенки, — прошипел