Взлетающий Орел больше не мог сдерживаться:

– Гримус, о чем вы?

Казалось, его вопрос несколько озадачил Гримуса.

– О чем я, мистер Орел? Ну конечно же, я говорю о смерти. Смерть – вот чему посвящена жизнь.

На Взлетающего Орла внезапно словно пахнуло холодом.

– О чьей смерти? – осторожно спросил он.

– Мой дорогой Взлетающий Орел, – улыбнулся Гримус. – Конечно же, о моей. О чьей же еще? Знаете, что вы такое? Ангел моей смерти.

– Наденьте это, – велел Гримус.

– Зачем?

– Все должно быть по правилам, – ответил Гримус, взмахнув руками совсем по-птичьи.

Там же, в Птичьей Комнате, Взлетающий Орел облачился в полный церемониальный венец из перьев и раскрасил лицо, как шаман племени аксона, перекинул накрест через грудь боевой лук и надел на плечо колчан со стрелами, а в заключение взял в правую руку магический посох. Гримус тем временем украсил голову другим убором из перьев, по цвету точно соответствующих пышной раскраске великой птицы на центральном портрете в комнате.

– А теперь, – спросил он Взлетающего Орла, – потанцуем?

Взлетающий Орел сидел в кресле-качалке Гримуса и слушал. Ничего другого ему не оставалось; где Каменная роза, он до сих пор не узнал. Кроме того, ему было интересно, чем закончится начатое представление. Магический посох лежал у него на коленях, а роскошный плюмаж вздымался над спинкой кресла. Гримус ходил вокруг странной, прерывистой походкой, наклонив торс вперед и при каждом шаге выдвигая вперед шею. Руки он держал на высоте плеч и непрерывно, непрерывно шевелил пальцами. Во всех его движениях был какой-то нескладный, но гипнотический ритм.

– Это Танец мудрости и смерти, – объяснял он Взлетающему Орлу. – Смерть сидит неподвижно, наблюдает и прислушивается, выжидает время, и это хорошо. Мудрость ходит кругами, делает знаки руками, не желая скрываться от своей Судьбы. И это хорошо. Так я решил, и так и будет; каждый волен выбирать, каким будет его уход. Я выбрал для себя славную Смерть и создал ее по своему подобию.

Голос Гримуса, сначала пронзительный и высокий, притих и сделался вполне обычным.

– Простому человеку, – продолжал он, – под которым я подразумеваю человека смертного, старение и смерть не позволяют завершить его развитие. С годами человек накапливает мудрость, но его слабеющие силы делают ее бессмысленной, и, когда к нему приходит Смерть, ему обычно нечего ей сказать. Я выбрал другой путь. Вкусив Эликсир бессмертия, я получил возможность копить мудрость, сохраняя при этом способности, которые наделяют мудрость силой. Мудрость, способная к действию, – это предел развития человеческой личности. Однако достигая предела – умираешь. Вот почему я хочу умереть. Но мой уход должен быть не вялым угасанием смертной жизни, а продуманным до мелочей горделивым финалом. Эстетической смертью.

На горе Каф Эликсир смерти, голубое зелье, не имеет силы. Моя концепция острова была такова, чтобы любой выстраивающий здесь свою жизнь мог выбрать смерть осознанно. Можно ли садиться писать историю, не зная заранее развязки? В любом начале всегда содержится конец. Втайне от Вергилия Джонса и Николаса Деггла я спланировал гору Каф вокруг своей смерти. Вокруг вас. Уход при помощи Эликсира смерти был бы чересчур легким и неполным. Поведать свои тайны жидкости невозможно. Кроме того, существует такое понятие, как импульс Феникса, но об этом позже.

Гора Каф, короче говоря, это место, где не может быть легкой или естественной смерти. Здесь смерть нужно выбрать и она должна стать актом насилия над телом. Что, по сути дела, она всегда и представляет собой в действительности.

Однако гора – это нечто большее. Это Великий эксперимент. Эксперимент совсем не в том смысле, как его понимает Вергилий; у меня не было оснований раскрывать перед ним свои истинные намерения. Но рассказать о них вам у меня есть все основания. Вы – это Смерть Феникса. Такова суть острова Каф: попытка понять человеческую природу, избавив ее от основного движущего инстинкта – стремления сохранить свой вид посредством самовоспроизведения. Эликсир жизни – чудесное обоюдоострое оружие, способное одним ударом стерилизовать принявшего его человека, лишая его возможности иметь потомство, и одновременно через бессмертие свести необходимость самовоспроизведения к нулю. К тому же остров плодороден и изобилен. Таким образом, голод и нужда также устраняются. В результате человеческое поведение должно претерпеть существенные изменения, которые, как я верил, смогут наиболее полно раскрыть нашу истинную природу. Комбинация чудесная – бесплодные бессмертные люди и плодородный край. Результаты обещали быть самыми замечательными.

Исследователи мифической горы Каф называли ее моделью структуры и деятельности человеческого разума. Значит, было уместно создать реальную гору Каф для изучения интересов (и обеспечения смерти) отдельно взятого человеческого разума.

Хотя в каком-то смысле смерть моего разума не входит в мои планы. В этом и заключается смысл происходящего сейчас: я делюсь секретами с избранным мною орудием моей смерти. Это и есть импульс Феникса.

Я выбрал себе имя Гримус в знак уважения к философии, заключенной в мифе о Симурге, о Великой птице, в которой заключены все другие птицы и которая, в свою очередь, тоже заключена во всех птицах. Сходство с мифом о Фениксе очевидно. Посредством собственной смерти, самоуничтожения Феникс передает свою сущность наследнику. Роль наследника я отвожу вам, Взлетающий Орел. Человеку, носящему имя царя всех земных птиц. Вы должны будете стать следующим витком спирали, следующим носителем знамени, Геркулесом, сменившим Атласа. Посреди смерти мы обретем жизнь.

– Но что, если я откажусь?

Слова слетели с губ Взлетающего Орла сами собой и напугали его. Страшно находиться рядом с человеком, зараженным манией величия.

– Вы следующая жизнь Феникса, – сказал Гримус. – Иначе говоря, его Смерть.

– Как вы можете отказаться? – спросил Гримус после некоторого молчания. – Оглянитесь и вспомните свой путь: вы убедитесь, что вся ваша жизнь выстроена мной для осуществления именно этого замысла. В определенном смысле, Взлетающий Орел, я создал вас, концептуализировал таким, какой вы есть. Точно так же, как я создал этот остров и его обитателей: с избирательностью настоящего художника.

– Но мы существовали и до того, как вы нашли нас, – возразил Взлетающий Орел.

– Конечно, – терпеливо отозвался Гримус. – Но, вписав вас в свой великий замысел, я сформировал вас заново, словно вы были податливой глиной.

– Я не верю вам, – ответил Взлетающий Орел, чем заставил Гримуса рассмеяться.

– Скептическая Смерть, – со смехом произнес он. – Неплохо, совсем неплохо.

Голос Гримуса сделался таким же высоким, каким был в начале ритуала, а его пальцы затрепетали еще сильнее, чем раньше.

– Не станете же вы отрицать, что, выбрав вас в качестве получателя Эликсира, я тем самым