Внутри дома Взлетающий Орел и Мидия обнаружили череду запутанных, соединяющихся друг с другом комнат. Парадная дверь открывалась прямо в каменный холл, по-спартански суровый и – пока Птицепес не распахнула одно из зеркальных окон – освещенный лишь масляными лампами. Никакой мебели в холле не было, но вдоль стен стояли разного размера камни и валуны, а также две тонко проработанные эротические скульптуры из камня. Взлетающему Орлу эта комната показалась неприветливой.

Холл по форме был примерно квадратным, но в дальнем конце сужался; там, прямо напротив вошедших, виднелась закрытая дверь. Птицепес направилась к этой двери и рванула ее на себя. Взлетающий Орел и Мидия двинулись следом, и в этот момент он впервые услышал доносящийся неизвестно откуда скрип.

Мерное ритмичное поскрипывание наполняло дом. Звук словно бы шел из стен, но стены были каменными, и точно определить источник звука не удавалось. Взлетающий Орел прислушался, и ему показалось, что скрип становится громче; он обернулся к Мидии. Та тоже слушала, посматривая по сторонам. Скрип… скрип… скрип… скрип… Они поспешили в следующую комнату.

Там они сразу же забыли о скрипе: их взгляду предстало целое полчище птиц.

– Птичья комната, – дала короткое и совершенно ненужное пояснение Птицепес.

Комната эта занимала то самое треугольное крыло, которое резко, углом, выступало из левой стены дома. В открытое окно свободно влетали в дом и вылетали обратно птицы, образуя ровный двусторонний поток. На невысоких постаментах тут и там были расставлены кормушки, а центральную часть комнаты занимала просторная птичья купальня. По полу с важным видом расхаживали павлины.

Не все птицы были живые. По всей комнате в стеклянных витринах были выставлены чучела, навсегда застывшие в типичных сценах жизни: птичья трапеза, птичье ухаживание, высиживание яиц и вылупление птенцов, птицы в полете, умирающие птицы, птицы, набрасывающиеся на других птиц – ослепительная серия вечных картин.

А на стенах висели птичьи портреты, по-одюбоновски горделивая вереница пернатых, как настоящих, так и вымышленных. Картины рядами сходились к центральному полотну, которое занимало почти всю стену справа от входа. Одного взгляда на существо в роскошном разноцветном оперенье было достаточно, чтобы сразу его узнать. То была птица Рух Синдбада, мифический Феникс – сам Симург.

Очарованного зрелищем Взлетающего Орла вернул к реальности скрип. Птицепес уже заходила в очередную дверь, в противоположной стене комнаты. Взлетающий Орел и Мидия почти бегом догнали свою провожатую и вслед за ней очутились в изумительно красивой столовой, стены которой были завешаны старинными гобеленами, а полы – застелены старинными коврами. Повсюду сверкали канделябры и серебряная посуда. Эта комната находилась в самой вершине треугольника, но Птицепес не замедлила шаг.

Взлетающий Орел старался следить за тем, куда она их ведет: вот они повернули направо и начали спускаться вниз. В четвертой комнате царил полумрак, в котором смутно проступали какие-то светлые возвышения. Когда глаза Взлетающего Орла наконец привыкли к скудному освещению, он разобрал, что возвышения эти представляют собой подиумы, на которых лежали – что? – разные вещи, невидимые под белыми длинными покрывалами. Все эти безмолвные призраки – слишком маленькие, чтобы какой-то из них мог оказаться Розой, – почему-то вселяли в него тревогу. И так же, как и в предыдущих комнатах, здесь был слышен загадочный скрип.

Новая дверь оказалась не в стене напротив, а справа от входа. Следуя за Птицепес, они вошли в небольшую комнату, совершенно пустую, если не считать мигающие масляные лампы, которые висели на стенах. Это было первое в доме помещение без наружных стен. Напротив вошедших красным на сером камне был выписан знак.

– Буква Каф, – резко бросила Птицепес.

Взлетающий Орел подумал, что эта комната могла быть чем-то вроде прихожей – иного ее назначения он просто не представлял. К тому же их путешествие явно подходило к концу. Птицепес повела их в дверь налево, и они оказались в светлой, просторной и отлично обставленной комнате – их комнате. На широченной кровати их ожидало белоснежное белье. В комнате также находились глубокий мягкий диван и изысканный низенький столик, украшенный квадратными вставками из слоновой кости.

Умение ориентироваться подсказало Взлетающему Орлу, что с каждой стороны этой комнаты все еще оставалось по неизвестному помещению. Назначение одного из них прояснилось очень быстро: дверь налево от него, стоявшего на пороге спиной к комнате Каф, вела в ванную; а справа, в дальнем конце помещения, был вход в убогий закуток, занимаемый Птицепес. У нее был собственный выход во внешний мир, как и полагается служанке. Повернувшись, она как раз готовилась отступить в свое тесное убежище.

Но прежде чем она успела уйти, Взлетающий Орел крикнул ей:

– Где Гримус?

– Жди, – ответила она и закрыла дверь своей комнаты. Взлетающий Орел услышал, как щелкнула задвижка.

Кругом звуки: их целый набор, разнообразных и тревожных. Свист в глубине сознания, громкая перекличка птиц и скрип.

– Ты в порядке? – спросил он Мидию.

Она лежала на кровати, зажав уши ладонями, пытаясь отгородиться от этого нового, пугающего мира.

«Она очень стойкая, – подумал Взлетающий Орел, – но и ее стойкости есть предел».

Он решил вернуться к главному входу. По его предположениям, неисследованная область ближе к передней части дома, южнее их с Мидией комнаты, могла быть покоями Гримуса; но двери, которая бы вела туда, он не заметил. Оказавшись снаружи, Взлетающий Орел обошел вокруг дома; но других входов, кроме главной и задней двери, черного хода из комнатки Птицепес, не обнаружил; зеркальные окна в той части дома, где должен был находиться Гримус, оставались плотно закрыты. Он вернулся в каменный холл крайне озадаченный.

И обнаружил дверь там, где ее раньше не было: одна из каменных плит могла поворачиваться на петлях и теперь открывала проход в стене. Скрип, тот самый всюду проникающий скрип, доносился именно оттуда. Взлетающий Орел осторожно двинулся на звук. Сквозь потайную дверь в холл проникал грязно-желтый свет масляных ламп.

– Акустика тут сбивает с толку, верно?

Быстрые, четкие согласные и короткие, плоские гласные. Голос Гримуса.

– Вы удобно устроились?

Он сидел в кресле-качалке лицом к закрытому окну и спиной к Взлетающему Орлу. Тот видел только голову Гримуса: копна длинных седых волос, некоторые пряди спадают на спинку кресла.

Скрип… скрип… скрип… Кресло-качалка находилось в беспрестанном движении; к скрипу примешивался еще один, более тихий, звук, мягкое пощелкивание, о происхождении