Стрекоза по переходам летела за нами где-то позади меня — иногда я её слышала, если она была совсем близко.

При выходе из здания на открытку нас атаковал дрон, но я об этом узнала позже. Сеп, идущий впереди, вышел из-под перекрытия на свет и остановился, осматриваясь. Я шла сзади, и тут раздался взрыв. Меня отбросило и ударило об стену, и я отключилась.

Очнулась на полу в помещении с частично обрушенным потолком, лежа спиной и головой на откосе кучи песка. Надо мной стоял беглец, а над ним, сквозь ржавые и мятые прутья арматуры виднелось ржавое и мятое небо. Голова у меня была тяжелой и в ней звенело.

— Ты меня слышишь? — спросил беглец по-русски.

Я утвердительно моргнула и потом прошептала:

— Слышу.

— Ты вроде целая. Тебя оглушило или контузило. Дрон сбросил.

Я, преодолевая головокружение и тошноту, попыталась сесть. Он мне помог.

— Где болит?

— Везде.

— Это хорошо, что нигде конкретно, — сказал беглец.

На зубах скрипел песок. Я сплюнула, пошевелила ногами, руками, отерла лицо, ощупала себя — пистолета в кобуре не было.

— Пистолет у меня, — сказал беглец, увидев, как я ощупываю пустую кобуру.

У одной из стен стоял ржавый стеллаж. Беглец шагнул к нему, что-то там взял и повернулся ко мне:

— Это тоже твоё? — у него в руке затрепыхала крыльями стрекоза.

Я, было, протянула руку, чтобы взять, но отдернула.

— Нет, не моё. Я думала, это ваше.

Он опустил стрекозу на пол. Она, трепеща крыльями, стала медленно переползать с места на место.

— А ты знаешь, что это вообще такое?

— Знаю. Стрекоза. Робот-наблюдатель.

— Этой стрекозе крыло при взрыве повредило, — сказал беглец. — Я её рядом с тобой нашёл.

— Там ещё сеп был, — сказала я.

— Вот как… — беглец будто бы задумался. — Тебя как зовут?

— Татьяна. А вас?.. А попить есть?

Меня сильно мутило.

Он, взяв со стеллажа, подал мне флягу. Точно такая, как у Олега.

— Борис. Зови меня Борис.

Я отвинтила крышку и стала пить. Кислая вода.

— И давай на ты, — сказал Борис, когда я напилась.

Положив флягу на песок, я подползла на коленях к стрекозе, дрожащими пальцами осторожно взяла её за крыло, посадила себе на ладонь и зажала ей крылья. Она не трепыхалась, лишь перебрала несколько раз лапками, покрепче цепляясь за кожу печатки. Если правильно зажимать им крылья, то они не трепыхаются. Конец одного из крыльев был смят и потерял форму. Летать с таким крылом она не могла.

— Так ты кто, Татьяна? — спросил Борис, внимательно глядя на мои манипуляции со стрекозой. — Что здесь делаешь?

— Нас за вами… за тобой сюда послали…

Борис кивнул:

— Я знаю.

— Откуда? — удивилась я.

— Мне про это Бур сказал, пока ещё живой был.

— Бур? Олег, что ли? Капитан наш?

— Олег, значит, его звали?

— Он погиб? А остальные? Их шестеро было против четверых.

— Всех накрыли, — сказал Борис. — Они в ловушку угодили. А жаберов двенадцать было на двух броневиках. Сейчас меньше. Я вот удивлён, как ты мимо них прошла и вообще, ты на десантника не похожа.

Я пожала плечами:

— Я и не десантник. Я оператор с «Вивейры». Меня из-за стрекозы с ними послали. А сюда просто зашла через центральный КПП и повернула направо.

— А ты зачем вообще на базу полезла? Бур говорил, что Стрекоза внизу. Это же про тебя?

— Наверное. Просто, не запомнил моего имени, вот Стрекозой и назвал. А мне куда было? Своих я не дождалась, за мной пришли сеп со стрекозой и идти куда-то, кроме как на базу, было некуда. Не в яме же там сидеть до скончания века? А на базе я хотела кого-нибудь найти… Олега или вас.

— Ну вот, нашла… — сказал Борис.

Я поднялась на ноги, вышла на свет, падающий из дыры наверху, и стала внимательно осматривать стрекозу. Смятая часть крыла как панель теперь явно не работала. И как крыло не работало тоже. Если его как-то выправить, то, возможно, стрекоза сможет летать, пусть и не безупречно. Но как выправить, я не знала. Прижать на чём-то гладком чем-то гладким?

Я подошла с стеллажу, тщательно убрала и сдула с полки мусор и пыль и пересадила на полку стрекозу. Она чуточку поползала туда-сюда и замерла. Я стала обшаривать себя — что у меня есть? Пистолета нет, ладно. В нагрудном кармане пластиковая карточка, носовой платок, маленькая авторучка, ключи в кармане штанов, несколько купюр, в подсумке блокнот, календарик, маникюрный мининабор — пилочка, щипчики, пушер, пинцет, ножнички — бесцветный лак для ногтей, пудреница с зеркальцем, ватные тампоны, влажные салфетки, тени, два макияжных карандаша, зажигалка, пачка сигарет с ментолом, золотые сережки-гвоздики. Я вытащила из упаковки несколько влажных салфеток и с наслаждением обтерла ими лицо. Потом я отломила от пудреницы крышку и, постелив на стеллаж чистую салфетку, положила на неё крышку с зеркальцем. Потом взяла стрекозу и перевернула лапками вверх. Она затрепетала крыльями, пытаясь высвободится и занять привычное положение — положить её «на спину», не отключив, было нереально, а отключить я её не могла. Посадив стрекозу на салфетку рядом с крышкой, я осторожно завела смятое крыло на зеркальце и легко придавила пальцем. Стрекоза вела себя спокойно, словно понимая, что трепыхаться не нужно. Разумеется, она ничего не понимала и, скорее всего, была повреждена, потому и вела себя так странно — не свойственно стрекозам. Пушером я стала осторожно расправлять смятую часть крыла. Руки слегка дрожали, и я боялась что-нибудь повредить. Под давлением крыло расправлялось, но как только пушер переставал давить, крыло снова принимало измятую форму. Его нужно было чем-то закрепись в распрямлённом состоянии. Может лаком? Нет, лак не удержит. Сигаретный фильтр! Тонко-тонко растеребить и наложить на смятую часть крыла и, расплавив нагретым пушером, разгладить. Пушер греть на зажигалке, да… И прожечь им дырку… А может обрезать два крыла одинаково с обеих сторон? Я не знала. Обрезать всегда успеется. Честно говоря, я даже не задумалась, зачем взялась «лечить» стрекозу. В общем-то, она была не нужна. Мы их часто теряем и просто печатаем новых. Борис стоял неподалеку и смотрел, что я делаю.

— Получается?

— Вряд ли я её отремонтирую, — сказала я. — Поможете с зажигалкой? Мне вот эту штуку нужно греть.

Я провозилась минут двадцать и когда отпустила стрекозу, она немного поползала по стеллажу, периодически трепеща крыльями