— Чего⁈ Взорвать плотину? Всего то? — мой голос был полон скепсиса. — А дальше что? Ещё одна?

— На самом деле каскад ангарских ГЭС состоит из четырех плотин. Я уже говорил, да вы плохо слушали, — вновь затянул свою волынку академик. — И на следующей, «Усть-Илимской», даже не так давно построили судоподъёмник. Так что мы без проблем доберёмся до Братского водохранилища, где по расчетам как раз и закончится всё наше топливо. К сожалению, там массивную плотину так просто взорвать не получится. Она третья по мощности и первая по среднегодовой выработке гидроэлектростанция России. Сооружение массивное, плотное и надёжное. Нам придётся искать прицеп, чтобы перевезти катер в Братское водохранилище по берегу.

Я всё ещё молчал.

— С другой стороны, если не найдём, то я уже сказал, что к этому времени у нас как раз закончится всё топливо. Не придется искать новое. И это ещё скажите спасибо, что не успели построить пятый каскад. Иначе нам пришлось бы остановиться ещё у села Мотыгино.

Голова начинала болеть. Лицо багроветь.

— Видите, всегда есть положительные моменты, — спокойно добавил академик. — Останется только доплыть до Иркутской ГЭС. И преодолев и её, мы всё-таки попадём в Байкал и переплывем на другой его берег до самого Бабушкина. А оттуда уже ведёт дорога до Улан-Удэ и далее.

Я взбесился, принявшись кричать как безумный:

— Вы в своем уме⁈ Я не собираюсь взрывать никакие плотины! Какого лешего в ваших гениальных планах по форсированию реки столько брешей⁈ К каждому пункту можно подставить «если».

— Нам придётся её взорвать, Карлов, — добавил учёный. — ГЭС все равно перестанет вырабатывать электроэнергию, вскоре после того, как Ангара обуется в лед.

— Вам прекрасно известно, что водохранилища не промерзают за зиму. Выработка электроэнергии идёт непрерывно за редким исключением.

Он усмехнулся, поднялся.

— Вы всё ещё недооцениваете грядущую Зиму, Карлов. За десять-двадцать лет промерзнет почти всё до состояния вечной мерзлоты. Все ручьи, притоки, речушки оденутся в такой толстый лёд, что водозабор упадёт до критического уровня. И чем меньше будет воды в водохранилище, тем еще толще будет лёд. Если даже плотина уцелеет под его весом, то рано или поздно он доберётся до лопастей. Так или иначе, весь процесс выработки электричества остановится.

Он предполагал. Далеко так, ненадежно, как любой футуролог. Но тут я понял, что могу спорить.

— Даже так называемая «Зима» всё равно пройдёт!

— И что?

— Надо смотреть в будущее. Ведь это работающее сооружение! — напомнил я. — И оно будет вырабатывать свет ещё долгие годы после того, как пройдёт это ненастье с длительным понижением температур. Вокруг ГЭС соберутся люди, возникнут новые анклавы. Когда вновь появится по округе свет, это подарит людям надежду, — тут я с укором посмотрел на академика. — Вы достаточно осложнили жизнь грядущим поколениям, чтобы ещё и здесь им палки в колеса ставить.

— Вздор, Карлов. Если мы не доберёмся до Владивостока, новые поколения не возникнут, — выло отмахнулся он. — А те, что выживут, будут тыкать в подобные плотины палками, не понимая их предназначения. Сошлются на «духов Зимы»!

Он начинал бесить.

— Да будьте вы прокляты, Невельской! Я уже отдал вам свой автомобиль. И что теперь? Мы застряли у плотины?

— Не застряли. Берите взрывчатку, — напомнил он. — Сделайте свою работу.

— Нет! Больше слушать вас не стану! — заспорил я. — И ни в коем случае не буду взрывать плотину. Она не вражеская, в конце концов. Её строили наши предки. Что мы будем за потомки, если так распоряжаться наследием?

Взгляд глаза в глаза. Долгий, пристальный, изматывающий. Кто первый отведет глаза, тот проиграл.

Наконец, Невельской кивнул:

— Чёрт с вами, радетель потомства. Тогда ставим катер на прикол со всем его дизтопливом в баке. И ищем автомобиль на обратный обмен, пока не встал лёд на реке. Из тысячи восьмисот километров мы преодолели едва ли четверть.

— Отлично!

— Гнев мешает вам думать, Карлов. Так что я сам займусь этим вопросом.

Немного придя в себя в салоне, я вернулся к академику. На что он рассчитывал, ведя нас водным путем?

— И каков «план Б»? — спросил у него прямо.

— Во-первых, я бы хотел объяснить, почему мы поплыли по реке, — начал он как опытный дипломат. — Все иные дороги ведут на юг, в Красноярск. А мы, в силу ядерной бомбардировки последнего, никак не могли его проскочить. Только переплыть севернее, что мы и сделали. Вывод первый: избежать обмена автомобиля не удалось бы никак. Вывод второй: даже пересядь мы на пожарный танк в Рыбном, мы всё равно не добрались бы до сюда. Дороги нет, а он не настолько проходим, чтобы гнать по топям и болотам. Это не амфибия.

Он посмотрел на меня. Я молчал.

— Но видя вашу озадаченную физиономию, я добавлю, что нам повезло и без диверсионной деятельности. От этой плотины на Юго-восток через Кодинск до самого Братска ведёт прямая дорога. Километров триста пятьдесят. Так что если мы найдём автомобиль, то даже сократим дорогу. Не придется делать крюк, огибая водохранилища в тепле и комфорте, — он вытер пот и добавил тише. — Так что успокойтесь и ложитесь досыпать. А я прогуляюсь до Кодинска и попробую найти нам подходящий транспорт, КПД которого хотя бы чуть выше, чем смысл его существования. Попробуем добраться до Байкала и дальше… Без участия Ангары.

Его новый план мне нравился больше, а доводы звучали разумно. Ничего не оставалось сделать, как согласиться.

— Мне жаль только одного… — уже собираясь в путь, обронил он. — Нам так и не удалось порыбачить вместе. Почисти вы рыбу, я бы обязательно сварил вам ухи.

Вот как можно злиться на человека, который обещает тебе сварить ухи?

— Ну, говорят, есть ещё зимняя рыбалка. Ждать осталось не долго, — ответил я, разглядывая снежинки.

А про себя подумал: «Господи, спаси эту благодатную реку от последствий ядерной зимы. Она одна может накормить больше людей, чем все обещания политиков и учёных вместе взятых».

Академик ушёл. Я завалился в нос лодки подремать. Но не спалось. Генератор не глушил, удерживая тепло в салоне. Температура падала стремительно: уже минус пятнадцать по Цельсию снаружи. Воды — плюс двенадцать. Не знаю, как долго мы бы проплыли выше по течению, прежде чем встали у берега на прикол в последний раз, прежде чем академик бы понял, что его план вновь необходимо корректировать.

Из Кодинска академик приехал к катеру на двух автомобилях в компании трёх угрюмых ребят в спортивных костюмах. Поглаживая автомат, я встретил их с недоверием. Обычно