не могла ничего, даже туман больше не получался. Возможно, если бы они объяснили природу наших умений, сказали, чего именно ждут от меня… Мне казалось, что они и сами не знали, на что я гожусь. Я билась на платформе, падала без чувств. Попеременно ко мне являлись папа и мама, Том и Хана, Марк. Хорошо, что не Макс. Но на память от них ничего не оставалось. Я просто тонула в их сумбурной речи, они звали меня, ругались, Том и Хана обнимались, постепенно открывая мне новые грани их совместной жизни. Я словно подглядывала за ними. А потом валялась опустошенная. Почти не ела. Меня кормили насильно. Вливали в вены, а когда надоедало, вставляли трубку в рот. Желудок наполнялся мерзкой слизью, а я извергала видение за видением. На этом мои способности заканчивались. Старший Стиратель, а на балконе стоял именно он, по всей видимости, не заинтересовался мной. Да и я бы на его месте собой не заинтересовалась.

Я не знала, сколько времени прошло с прибытия на Ковчег, зато вызубрила распорядок дней. Он помогал не сойти с ума, привязаться к часам побудки, водных процедур, учебы, попыток выдать результат в Пирамиде, обеда, учебы, ужина, сна. Но задолго до того, как я освоилась в нем, распорядок нарушили.

В просторную лифтовую зону тянулись другие колонны: старшие дети шли без стражи, их вел выбранный предводитель, обычно самый крупный из группы. Справа появлялись девочки, слева мальчики. Мы делали вид, что не видим их, они – что нас не существует. Детей делили по возрасту: мы, шестнадцатилетние, – младшие, семнадцатилетние – средние, восемнадцатилетние – старшие. Отличались мы и прическами. Новички, среди которых пыхтела я, лысые. У средних – короткие волосы. Старшим мальчикам на висках выбривали затейливый узор, волосы у них были самой разной длины, как, впрочем, и у девочек, но не ниже плеч. Мальчики заходили в лифт первыми.

Мальчики… Когда Надин-Эн выдыхала это слово, уши у нас перебирались с привычного места на макушку. Вообще лысые мальчики и девочки удивительно походили друг на друга: одни глаза в пол-лица. У кого-то, может, еще нос или губы. Лысыми ходили свежесобранные дети Ковчега. Они нас не интересовали. Эн, а вслед за ней Кью, Ди, S-102, ее вроде бы звали Лара, и F-019 по имени Алекса, с которыми я чаще всего оказывалась в душевой в вечернее время, а потому знала лучше других, глазели на старших, даже я выбиралась из своей полудремы. Точнее, мы косились, потому что глазеть не разрешалось. Разговаривать с мальчиками тем более, дотронуться означало тут же умереть по собственному желанию, не дожидаясь ликвидации, чтобы не досаждать Стирателям.

То представление, после которого я каждый день ждала, что распорядок дня снова собьется, мы смотрели с широко раскрытыми глазами и ртами.

Один старший мальчик – Кью почему-то сказала, что его называют Демоном, а мы не успели спросить, откуда ей это известно, – загорелся. Сначала он бил другого мальчика, одного с ним возраста, а Стиратели остановили шеренги младших и средних детей и наблюдали. Не остановили его, не вскинули оружия, не выкрикнули угрозы ликвидации. Сверкали черными шлемами и стояли столбами. Мы скопились в лифтовой зоне, девочки и мальчики, нарушив построение, показывали пальцами, шептались, кто-то плакал. Демон коротко размахивался и молотил противника по животу, восседая на нем. Позади стояли другие старшие. Они усмехались. Мальчик, которого бил Демон, разжал пальцы. Из них на пол скатился какой-то маленький круглый предмет.

– Ты усвоишь урок, – доносилось до нас, – кому и что разрешено.

По удару на каждое слово, Демон наслаждался тем, что он делал.

Кто-то схватил меня за запястье: Магда прижалась ко мне, она боялась.

– Нельзя брать то, что принадлежит Ковчегу!

– Ух!

Голос Демона и восхищенный возглас Кью прозвучали одновременно. Кулак, занесенный над лицом лежавшего на полу мальчика, вспыхнул огнем.

– Сейчас ты искупишь вину.

Я больше не смотрела на Демона, полностью сосредоточившись на Кью. Она в самом деле восхищалась им. И не только она. Ди сжимала и разжимала кулаки, улыбаясь при этом. Высокая, красивая даже без волос F-019 не отводила глаз от горящего кулака. Но большинство младших прятали лица в ладонях, отворачивались, сжимались за Стирателями, чтобы укрыться от пламени, которое постепенно охватывало всего Демона. Я много раз видела подобное выражение лица у Макса: горящие глаза, приоткрытые губы, полуулыбка то ли зависти, то ли почитания.

Мне внезапно захотелось взять что-то у Ковчега, неважно что – пусть даже тот самый круглый предмет, о важности которого мне не узнать. И сломать его. Чтобы взглянуть в глаза всем чудовищам – понять, в ком они прячутся. Из-за этого порыва, проступившего сквозь головную боль, я почти упустила момент, когда голова Демона, объятая огнем, дернулась и он повалился с распластанного под ним мальчишки.

Демона кто-то бил, пламя клочками гасло под ударами, и теперь огненный человек напоминал ежа, потерявшего половину иголок, – я как-то видела такого среди мусора. Стиратели ожили. Включилась система оповещения:

– Физический контакт запрещен. Наказание. Наказание. Разойтись по назначенным отсекам.

Одна группа Стирателей раскидывала нас, смешавшихся в кучу, по возрастам и полам. Другая бросилась к Демону. Я подпрыгивала, чтобы разглядеть, что там происходит. Получила по ребрам. Выгнулась под руками Стирателя, опустившимися мне на оба плеча.

– Что там? Что там? – спрашивала я у Надин. Она показывала отличные результаты в Пирамиде, выяснилось, что у нее есть способность видеть желаемый объект вне зависимости от того, находится он в ее поле зрения или нет, но сейчас она лишь громко шмыгала носом и повторяла «не могу, не хочу».

Демон ревел нечеловеческим голосом, перекрывая нежные переливы системы оповещения:

– Физические контакты запрещены. Вызвана дополнительная группа Стирателей и медиков. Проследуйте по сигнальным огням определенного вам цвета.

Стиратель, сжимавший мои плечи, убрал правую руку, чтобы втянуть в строй Магду, которая топталась на месте, мешая остальным. Я вывернулась из его левой руки, поднырнула под локоть, запнулась о чьи-то ноги и упала. С пола в мельтешении нашей колонны я увидела, как погасшего Демона толкали к лифту двое Стирателей.

– Все знают, что это ты! – кричал Демон без остановки. По его лицу текла кровь.

Его избитую жертву подняли за руки и за ноги. Трое черных шлемов грубо толкали невысокого старшего, на вид ровесника Макса, с рыжей копной волос и прозрачной маской, закрывающей нос и рот. Он пытался им что-то объяснить и разводил руками. Один Стиратель грубо схватил его за шею и скрутил.

Меня тоже схватили, рывком подняли на ноги, толкнули