— Obscuri estote spiritus! asabel! Tetragrammaton! Alpha et Omega! Renovabitur omnis natura per ignem![15]

Голос колдуна был тяжелым и властным. Общение с тёмными силами требует железной воли и отнимает все силы. Его бледные, бескровные губы едва шевелились, произнося слова на латыни. Хоть его бороды уже коснулась смерть украсив её серебром, сей чернокнижник всё не бросал своего богохульного искусства, соревнуясь с Создателем в исключительной роли последнего управлять силами природы.

Колдун зажег три свечи из человеческого жира, затем взял череп, слишком маленький, чтобы принадлежать взрослому, густо покрытый выжженными калёным железом магическими знаками, с перевёрнутым крестом на лбу. Жуткий артефакт, что был сделан под руководством самого Короля Ада Пифона на Черной мессе[16].

Колдун заглянул в очи черепу и сказал ему на латыни.

— Responde mihi ille qui periturus est aeternis tormentis pro aeterna Scientia![17]

Очи черепа зажглись и оттуда был ответ.

— TANTUM TENEBRIS![18]

От голоса демона башня колдуна содрогнулась до самого основания, сам он упал, выронив череп, а все свечи угасли.

— Неудача! Снова! — прокричал колдун. — НЕЕЕЕТ!

* * *

— К-к-колдун?… — трясясь будто лист спросил толстяк-монах Буер.

— Да. — ответил рыцарь. — Он ударил меня молнией.

— М-м-мол… Молнией? — ещё больше струсив переспросил Буер.

— Я его не боюсь. — ответил Антуан. — К тому-же теперь со мной ты.

— Боюсь, сэр Антуан, из меня плохой воин. — озираясь по сторонам заявил Буер. Теперь ему казалось, что за каждым кустом сидит по сотне колдунов. Он бы предпочёл вернутся в Аббатство Северак, где в окружении своих братьев, за высокими стенами цитадели ему было бы куда спокойнее.

Но долг обязывал его ехать в замок де Кантель. К барону Жоффруа.

— Я плохой воин… — снова сказал Буер.

— Ты Божий человек! — рассердившись ответил Антуан. — Против тебя все силы зла бессильны.

Буер испугался ещё больше. Он стал припоминать сколько раз нарушал заповеди и устав Ордена. Вот однажды он пнул послушника, потом взял деньги у своего брата-монаха, якобы взаймы, и так и не вернул. А ещё по дороге сюда оттаскал за волосы какого-то мальчишку, что хотел погладить его осла, переспал с проституткой и не заплатил ей. Сколько-же раз он чревоугодничал и пил во время поста, тут уже и не упомнить.

А если Бог не захочет ему помочь, когда он столкнётся с бесами? Монах стал перебирать все известные ему молитвы.

— Отче наш! Сущий на Небесах! Да святится имя Твоё… Да пребудет Царствие Твоё, как на Небесах, так и на земле…

Мы должны ехать в замок де Кантель! — выпалил он, не докончив молитвы. — Барон Жоффруа защитит нас!

Антуан нахмурился.

— Я еду на турнир. У меня дела.

Буер тут-же смекнул, на что необходимо надавить, чтобы рыцарь исполнил его, Буера, волю.

— Чтобы попасть на турнир нужен хороший конь, а ещё сбруя. Доспехи там, копьё…

— У меня есть и конь, и доспехи. — сухо ответил Антуан.

— Ха! Ты это называешь конём? Эта полудохлая кляча? А это разве доспехи? Они не то что рыцарю, даже латнику[19] не сгодятся.

Антуан замер в раздумьях. Страшно болела голова.

— В замке мы передохнём, барон щедрый человек, мы с ним в хороших отношениях, он даст тебе броню, а может и коня. Когда ты расскажешь ему, как доблестно сражался с колдуном.

Буер бессовестно врал. Он едва знал барона. А уж про жадность последнего ходили легенды, поговаривали, что он самолично столкнул свою вторую жену со стены в ров, чтобы та перестала требовать разные платья и украшения.

Барона он боялся почти также, как отца Аббата, жуткого старика, со злыми глазами и стальными пальцами, которыми он любил хватать провинившихся за ухо. Но путешествовать до замка по кишащему разбойниками и колдунами лесу он боялся больше их обоих.

— Ты разве не хочешь защитить беззащитных? — вопросил торжественным тоном Буер. Он уже понял, что молодой рыцарь человек честный, чем решил и воспользоваться.

— Разве тебе турнир и награда в нём важнее, чем жизни страдающих? — наставническим и немного укоризненным тоном вопрошал он. — К тому-же ты мне должен. Я спас тебе жизнь!

Антуан тяжело вздохнул. Он отчётливо увидел, как его мечта ускользает от него, словно дым сквозь пальцы. Но беззащитные сами себя не защитят.

— Едем в замок де Кантель. — сказал он и тяжело вздохнул.

«Отлично, тупица!» — подумал Буер, а сам сказал.

— С радостью составлю тебе компанию, друг мой.

Барон

Рыцарь Калибан — человек огромного росту и ещё более огромной силы скакал по дороге в деревушку Кале по поручению своего сюзерена — барона Жоффруа де Кантеля, чтобы собрать подати, которые та задерживала. Облачённый в тяжелое зерцало и бацинет хундсгугель клапвизор[20], он казался ещё более громадным и устрашающим. Поверх зерцала мастер над оружием замка де Кантель носил ещё сюрко синего цвета с вышитым баронским гербом своего господина — начетверо рассечённым лазурными и червлёными полями, на лазури с серебряной, согнутой в локте рукой, что держала ключ, а на червлени с золотым горностаем.

Следом за рыцарем скакали пятеро латников в варёной коже и кольчуге опоясанных мечами. Стража замка де Кантель. Каждый феодал обязательно держал при себе латников. Это были не помазанные рыцари, ведь держать множество рыцарей было не только слишком накладно, но и неправильно, ибо каждому рыцарю необходимо дать небольшой надел земли, свой феод, из своих владений, разумеется, а чем больше дробить свой феод, тем больше подвергать его опасности, ведь в такой системе, когда человеческая власть происходит в первую очередь от земли, а не от титулов, подобное раздробление может быстро привести к смуте, ненужным стычкам. Да и стать рыцарем, мог только дворянин, простолюдину это не светило.

Тем не менее, хорошо обученные воины нужны были всем. И для этого богатые рыцари, имеющие свой замок, а также могущественные феодалы держали латников, простых людей, которые жили в замке своего господина, ели и пили его еду, спали под его крышей.

Господин обязывался хорошо обучать их вооружать, по последнему слову, вооружать