— Центр медицины…

— Центр нужен в первую очередь вам, потом уже мне. Тем не менее я вложил в его строительство все имеющиеся на тот момент свободные средства и ради благого дела дополнительно обналичив государственный жилищный сертификат, а сестра разорила львиную долю собственного счёта, что составило около половины всех расходов, четверть из которых попытались украсть столичные подрядчики, нанятые вашими подчинёнными, Ваша Светлость. Знаете, столь наглые и бесцеремонные попытки нажиться на наших с сестрой горбах пробуждают у меня праведное желание убивать на месте. Сам нет знаю, как сдержался. Провидением небесным, наверное. А то, что некоторые господа до сих страдают диареей и фурункулами в причинных местах меня не волнует. Сами виноваты. Не сочтите за труд, шепните на ушко кому надо, что есть средство от напасти, а я постараюсь не сильно обдирать эти «липки». Касаемо остального — вы гарантировали мне прикрытие от посягательств по приложенному внизу списку, почему же тогда меня пытаются повязать по рукам и ногам различные московские чинуши и подгавкивающие им общественные организации? Вы газеты давно читали, Ваша Светлость? А новости в сети просматриваете? Кто-то грамотно дергает за ниточки и настраивает широкую губернскую общественность, думаю, не только её, в ключе, нужном этому «инкогнито». Вы прекрасно знаете этого престарелого негодника. Как я понимаю, вы не удосужились разобраться с проблемой до того, как она начала приобретать ярко окрашенный негативный характер. Что ж я взял эту работу на себя и купировал последствия ваших недоработок как мог, в меру доступных сил и средств. Напомню, я предлагал вариант кормления волков и охраны овец, но вы им не воспользовались. Его Светлость князь Васильчиков в курсе, что я не испытываю пиетет перед его семейством и его власть предержащими сторонниками, которые, к слову, так или иначе находятся в лагере ваших противников, Ваша Светлость, интригуя и устраивая вам пакости в меру сил и возможностей. Слишком многих испугало ваше резкое усиление и то, что император в очередной раз приблизил к себе старую школьную подругу. Впрочем, князь сам ничего не делает, что не служит ему оправданием. Ничего нового я вам не озвучил и глаз не открыл.

— Вы, Владимир, серьёзно планируете перебраться в Харбин? — подпалив в стеклянной пепельнице скомканный лист бумаги и задав неожиданный вопрос, дернула бровью княжна.

— Серьёзно, — качнулся в своём кресле Огнёв. — Крупнейший город генерал-губернаторства. Пять миллионов жителей. Харбин в два раза больше Владивостока и Хабаровска вместе взятых, хотя статус выше у последних. У меня нет причин думать и сомневаться, что я не сумею там устроиться. Вашим попустительством мне пришлось ставить на место барона Корфа и местный бомонд, так что отношения с губернатором Н-ской губернии у меня ныне далеки от солнечных.

— А вам не приходила в голову мысль, что вас проверяют на самостоятельность? — полыхнув непонятным огоньком в глазах, спросила княжна.

Не отвечая, Владимир покинул нагретое кресло и подошёл к окну кабинета, выходящего в недостроенную будущую парковую зону, две недели назад сданного в эксплуатацию Центра народной медицины. На бывшем пустыре скосили многолетние заросли бурьяна и полыни, разметив контуры дорожек. По планам в парке должны были появиться беседки, пруды, цветники и фонтаны. Впрочем, проекты зоны отдыха Владимира интересовали мало, так как дальнейшее строительство с необходимой инфраструктурой целиком и полностью шло на столичные деньки, поэтому об источниках финансирования пусть у княжны голова болит.

— Подойдите, Ваша Светлость? — дождавшись, когда княжна подойдёт к окну, Владимир указал на будущий парк. — Скажите, что вы там видите?

Наталья пожала плечами. Ничего примечательно: малость облагороженный пустырь с парой дорожек, отсыпанных мелким гравием, на одной из которых с натугой толкал детскую коляску мальчишка лет десяти-одиннадцати. За мальчиком с коляской, с самодельным планером в руках вприпрыжку скакал второй мальчик, вполовину младше. Даже издали в детях угадывались родственные черты, что говорило о том, что они родные братья.

— Ничего примечательного, — как можно более нейтрально ответила княжна, небезосновательно подозревая подвох.

— А я вижу настоящего мужчину, — ответил Владимир. — Сашка Назаров — второй маленький мужчина на моей памяти после Антона Голованова. Трудно было завоевать его доверие и стыдно его потерять. У ребят умер отец. Придавило железобетонной плитой на стройке. В акте указали причиной нарушение правил безопасности и личную неосторожность, руководство руками и ногами отбивалось от признания вины, ведь это штрафы и страховые возмещения. Я поговорил с некоторыми свидетелями, так что, как вы понимаете, у меня есть веские основания не верить в нарушение правил безопасности Михаилом Назаровым, как и заключению в акте. Михаила с множественными травмами увезли в больницу, а так как страховка ему в силу заключения полагалась минимальная, для семьи начался ад. Светлана, чтобы прокормить детей и покрывать расходы на лечение мужа устроилась на две работы, а Сашка взял на себя заботу о младшем брате и сестре. Он безропотно, сцепив зубы, тянул на себе дом, варил на всю семью, пеленал, кормил и ухаживал за Машей и занимался с Аркашей. Но медицина не совершенна и не смогла вытянуть их отца. После похорон мужа банк отобрал у Назаровых квартиру, так как из-за болезни Светлана была вынуждена оставить вторую подработку и элементарно не тянула выплаты. Если бы ей дали несколько месяцев отсрочки, она бы справилась, но её подкосило то, что от них отвернулась свекровь, отказавшая в помощи внукам и при Сашке ляпнувшая о внучках и щенках. Светлана с горя и беспомощности чуть не влезла в петлю, из которой её вытащил старший сын. Боясь, что мать наложит на себя руки как только закончится срок, данный банком на освобождение жилплощади, Сашка штудировал газеты с объявлениями о сдаче жилья, с Аркашей и коляской на закорках обходил доходные дома в поисках приемлемого варианта. А самое поганое знаете что? Ни одна профильная комиссия, ни один комитет не заинтересовались бедственным положением семьи. Всем наплевать.

— А школа?

— Какая школа, лето же. К Екатерине Сергеевне Сашка сунулся наудачу, даже скорее от отчаяния, так как большинство взрослых гнало его едва ли не поганой метлой. Ходит тут мелкий гавнюк, жалостливые сказки рассказывает — сказочник недорощенный, а срок, установленный банком, заканчивался на