Она вся дрожала и вообще едва-едва стояла на ногах от наконец взявших своё эмоций.

— Кого⁈ — вытаращилась на неё Калита. — Вы вправду назвали бота…

— Как бы ты его назвала? — коварство поинтересовался Тукан.

— Ну-у-у…

В чём именно состоит коварство стало понятно в тот момент, когда вампирша, не найдясь что ответить, перешла сразу к насилию:

— Ты мне ещё за чайник ответишь! Криворукий жопорук!

* * *

— Биржа закрыта! Повторяю: торги на сегодня завершены!

Голос потонул в полных возмущения криках. Гамбекская рабочая биржа занималась куплей и продажей рабочей силы. Чаще всего — обещаний рабочей силы. Обычно это были среднесрочные контракты по типу работы в мастерских, сбора ресурсов и всё в таком духе. Потом эти договорённости воплощались в конкретные заказы и поручения в гильдиях.

Наиболее умные биржевые игроки заметили приближающийся крах ещё неделю назад. Сообразительные поняли это уже пару дней как. Остальные же сегодня обнаружили, что цена труда на бирже только за несколько часов упала на порядок. И если бы не поспешное завершение торгов — падение продолжалось бы ещё долго. Тут уже и самые тугодумы сообразили, что завтра будет только хуже, а к концу недели от их привычного мира может и вовсе ничего не остаться.

— Проклятые дворфы! Чтоб им пусто было!

Всё дело было в ботах. Келлеган выпустил на рынок пробную партию рабочей силы. Та оказалась распродана за считанные мгновения. Это была лишь крошечная капля в бескрайнем море игровой экономики «Хроник». Однако она наглядно показала, что вот-вот хлынет ливень.

Игроки, собравшиеся на уже закрытой бирже, побурчали, покричали, погрозили кулаками, но разошлись. Мало кто из них задумывался, что за каждым стоит не абстрактная «рабочая сила», а вполне себе живые игроки. Которые уже завтра-послезавтра обнаружат себя безработными. И вот тогда грянет шторм.

Маяк Надежды

Максим Филатов посмотрел на время и тяжело вздохнул. Он не был пунктуальным человеком. Просто старался всегда приходить вовремя, извинялся, если такое случалось, за опоздания и не винил других, когда приходил слишком рано. Тем не менее даже с его бесконечно терпеливой к слабостям других точки зрения — опаздывать каждый раз было как-то чересчур. Особенно после нескольких весьма неприятных бесед на эту тему.

Но хуже всего было даже не это. Хуже всего было осознавать, что опоздай он хотя бы на пару минут — будет крик. Много противного крика, беспочвенных обвинений и просто нелепых заявлений.

Глядя на картину, изображавшую рождение Венеры, и рефлекторно, подсознательно разбирая её на детали, Максим словил себя на мысли, что не такой он себе представлял любовь. Что что-то идёт не так, не туда и не в той форме, в которой ему бы хотелось. Ещё он понял, что эти мысли день ото дня появлялись у него всё чаще и с каждым разом всё более подробные. Они давно сформировали «скелет» из аргументов, а теперь обрастали «мясом», состоящим из размышлений и интерпретаций.

Максим увидел её ещё издали. Как и в первый раз, как и всегда с мимолётным замиранием сердца. Мысли о плохом сразу же исчезли. Он был слишком искренним человеком, чтобы злиться и тем более портить другим настроение из-за ерунды. Однако в этот раз червячок сомнений чуть подзадержался, шепнув напоследок почему-то голосом Тукана:

«А она такая же?»

Тряхнув головой, Максим отогнал эти мысли и с улыбкой поздоровался третий раз за день:

— Привет. Ну что, пойдём?

— Пойдём, — обворожительно ответила она, и вместе они направились в другую часть картинной галереи. — Так что, ты подумал?

— Я не могу оставить друзей, — как можно мягче ответил Максим.

— Ты обещал мне!

— Даже если бы я мог… — он был одним большим извинением в этот момент.

— Ты обещал мне, что перестанешь изображать героя-спасителя мира, и мы будем просто играть вместе! — повторила она несколько повышенным тоном.

— Я не изображаю героя, просто хочу помочь! — искренне сказал Максим.

— Зачем? — не менее искренне и неподдельно удивилась она, и это было самым ужасным.

В ответ он мог только страдальчески вздохнуть. Любовь бывает зла, и Максим Филатов убеждался в этом каждый день на протяжении вот уже нескольких месяцев кряду. Убеждался-убеждался и всё никак не мог до конца убедиться, отказываясь верить в столь порочную истину бытия.

* * *

Гадюкино встретило Фалайза повышенным градусом оживлённости. Даже подозрительно повышенным. Первой мыслью дикого мага было, что на них кто-то напал, но нет. Это Фиона, Оулле и боты готовились к постройке второй улучшенной землянки. Неподалёку крутился Тукан, но непосредственного участия не принимал ввиду очередного приступа постнаркотической немощности.

Не хватало самого главного — экскаватора для бурения в промозглой почве котлована. Эта роль была уготована Фалайзу, поэтому он, не дожидаясь, полез на сайт, где были собраны все заклинания, существовавшие в «Хрониках», и углубился в чтение, не забыв открыть на фоне калькулятор.

Проблема дикой магии, помимо непредсказуемости, которую требовалось обходить точным расчётом, состояла также в том, что для неё несколько иначе считались затраты в мане, и, если этого не учитывать, выходили одни сплошные конфузы. Неприятность заключалась в том, что различные сайты, как правило, таким не заморачивались — они иногда предоставляли информацию актуальную для конкретных классов или вовсе определённого снаряжения, не учитывая существование диких магов как таковых. Особенно абы как одетых. Чаще же всего подобные «сборники» вообще не заморачивались и писали полную отсебятину, не понятно на кого рассчитанную.

Вот и в этот раз, несмотря на все приготовления, в расчёты закралась ошибка. Результат был налицо в буквальном смысле. Фалайз материализовал перед собой гигантскую гору мгновенно рассыпавшейся по округе еды. Как назло, всё, что могло липнуть, мазаться и сыпаться, полетело ему прямо в лицо.

— Пряничный человечек, — стараясь не издеваться, мягко прокомментировала его облик Фиона.

Тукан же где-то на фоне едва на ногах стоял и совсем не из-за приступа немощи. В этом плане Фалайзу нравилась реакция Оулле. По глазам рахетийца было видно, что его позабавило произошедшее, но каких-либо иных эмоций на лице не последовало.

— Что? — холодно поинтересовался тот, по всей видимости неправильно интерпретировав внимание на себе.

Дикий маг уже знал про «неприятный» разговор накануне. Знал и искренне радовался, что вся эта политика в последние месяцы проходила настолько далеко от него, насколько это было вообще возможно. Соответственно, вступить в