— Не рассказывайте мне про этих негодяев! Я, знаете ли, сначала вёл бизнес в Каусии. Это совсем рядом с Рахетией. Месяца не было, чтобы эти уроды не приходили нас грабить!

— Защищаться не пробовали? — как всегда «дипломатично» поинтересовалась Калита.

Ей всё это путешествие откровенно не нравилось, а ещё меньше нравился сам «спасаемый». Разумеется, ни то, ни другое она даже не думала скрывать.

— Платили, как и все, налог на дружину. Только та предпочитала брать деньги и избегать сражений.

— Эм, — начал озадаченный Фалайз, — разве это не…

— Мудрый выбор с их стороны, — перебив, оценила вампирша. — Рахеты любят, когда с ними сражаются. Они ради этого в основном и вылезают из своего гадюшника.

— Какие походы! Грабили они нас.

— Грабежи — это приятный бонус.

— Ты же сама спросила про защиту. Чем дружина не защита? — поинтересовался Фалайз.

— Тем, что это глупая защита, — закатив глаза, ответила Калита, словно сообщая нечто очевидное. — Против рахетов не надо создавать какие-то дружины. Есть профессионалы. — Она ослепительно улыбнулась. — Лучше заплатить им и спать спокойно.

— И берут они в десять раз больше, — буркнул Лексенд, явно понимая, о чём идёт речь.

— Говоришь, дорога пролегает ближе к горам? — уточнила Фиона, заодно меняя тему разговора.

— Да, это уж я запомнил точно! Эти проклятые, непреодолимые горы! — Игрок уверенно указал в сторону горного массива, едва-едва видного сквозь густую даже по осени растительность. — Они тогда были ближе.

На некоторое время разговоры прекратились: группа добралась до самой глубокой точки низменности, представляющей собой дикую смесь болота и чащобы одновременно. Обсуждать что-либо кроме поиска пути оказалось решительно невозможно. Не до того, когда продираешься через заросли травы, кустарников, молодых и не очень деревьев, ещё и при этом следишь, чтобы под ногами оставалась относительно твёрдая почва. Пару раз Фалайзу даже приходилось колдовать, чтобы уничтожить особо густые заросли впереди или заморозить поверхность, которая лишь казалась твёрдой и устойчивой. Больше всех досталось, конечно же, Калите — она угодила в яму, причём головой, после чего её добрых десять минут вытаскивали из грязи, тины, веток, мёртвых насекомых, опавшей листвы и ещё целой кучи лесного мусора. Видок у неё после этого был такой, что остальные ещё минут десять старались даже не смотреть в её сторону.

— Что же здесь летом творится⁈ — выругалась Фиона, кивая на оставшуюся позади стену кустарника без единого листика.

Низина осталась позади, и группа слегка выдохнула — стоило земле приобрести заметный уклон вверх, как лес сразу поредел. Попутно жрица пыталась привести здоровье Фалайза и Лексенда в норму — зелёные насаждения наносили ощутимый вред здоровью.

— Спасибо, обойдусь, — делая вид, что поднимает тост, буркнула Калита, когда очередь дошла до неё.

В руках она держала склянку с чем-то бордовым и очень густым внутри. Никто даже глазом не повёл. В «Хрониках» вампиризм являлся социально приемлемым. Тогда как различные психи-борцы наоборот действовали сугубо скрытно.

— Где вся живность? — не мог не заметить странной пустоты Фалайз. — Мы никого и ничего не видели!

— Она есть, — уверенно ответила Калита. — Но очень хорошо прячется. Даже хищники.

Вот поэтому-то она и не видела смысла в своём присутствии. Лес боялся их значительно сильнее, чем они леса. Причём страх этот был очень опытным, из разряда «знаю и понимаю, чего боюсь». Что-то на уровне инстинктов.

— Нам же лучше, — отметила Фиона спокойно и спросила у Лексенда: — так ты сам не отсюда?

— Да что здесь делать? Эта долина, как её… — игрок призадумался, но скорее для вида, — Вечнозелёная вроде бы, с самого релиза стоит полупустая. Мне предлагали здесь обосноваться, да толку-то? Если всё равно придётся ездить в другие места для торговли. Лучше уж там сразу поселиться.

— Это, кхм, эту местность хотели заселить, но не стали? — уточнила жрица заинтересованно.

— Да уж! Планов было! — Лексенд демонстративно развёл руками. — Думали тут и города строить, и порт, и много чего. Но не нашлось желающих. По итогу получилось очень забавно: это место, вся долина, как пузырь в воде. Везде вокруг что-то есть, а здесь — пусто.

Лексенд, конечно же, являлся совсем не профессиональным беженцем. Хотя такие имелись на бескрайних просторах игры. Однако он занимался ремеслом. Причём деревообработкой: в основном изготавливал мебель и, как он сам выразился: «всё такое бытовое». Бежал Лексенд не от ненавистных рахетийцев, а от орды монстров, пришедших с северо-востока.

Ремесленник уже несколько месяцев вёл свои дела за рекой Синей, в ещё одной долине, именовавшейся по названию крупнейшего тамошнего города — Келесс. В один день зайдя в игру, Лексенд обнаружил, что вокруг его лесопилки-мастерской разнообразной нечисти больше, чем деревьев в окрестных лесах. Хотя деревья, конечно, являлись куда более предпочтительным вариантом пейзажа.

— Так и накрылась моя авантюра по добыче леса. — Ремесленник печально вздохнул. — Схватил вещи и побежал, благо, тогда ещё стоял мост через Синюю. Думал рвануть на юг, но в Дракенгарде сказали, что в Каменце мне искать нечего — не пустят. Сунулся в Нокс, а там даже к воротам подойти не дали. Теперь вот иду как и собирался изначально.

Каменец на юге и Нокс на западе, судя по рассказам, являлись единственными сухопутными путями из Вечнозелёной долины в остальной мир. Оба представляли из себя ничто иное как крепости, когда-то построенные с целью обезопасить долину, а не запереть её.

— А если и там не пустят? — поинтересовалась Фиона задумчиво.

Она слушала этот рассказ внимательно и сосредоточенно, всячески мешая Фалайзу и Калите уводить Лексенда в сторону или даже просто прерывать. По сути перед ними впервые за всё время худо-бедно обрисовывали их текущее расположение и его особенности. В частности политическую карту.

Информация в игре, особенно актуальная с мест, всегда дорого ценилась. Конечно, были обсуждения вне игры в рамках различных сообществ игроков. Но далеко не всегда такая информация оказывалась полезна. В случае с малоосвоенными регионами, вроде Вечнозеленой долины, информации частенько недоставало ещё и актуальности.

Обычно за такие разговоры, при всей их заунывности, щедро рассказчику платили.