Внезапно в окне переливом из красного в зелёный спектр блеснула яркая звёздочка. Блеснула и навела порядок в его голове. Всё ясно, Айк. Нет никаких множественных плюсов и минусов. Нельзя подходить к свадьбе, к отношениям взвешенно. Есть лишь один вопрос. Ты её любишь, Айзек Кинг? Да. Любишь безумно и готов отдать ради неё всё, включая жизнь и честь. А если так, то какого чёрта ты сомневаешься? Иди спать и будь мужчиной, достойным своей женщины.

Глава 24. Джессика Хилл

Касэй схватила Рашми за палец. Боже, как ей не страшно держать на руках чужого ребёнка?! Джесс никогда бы не стала так делать. И вообще, она не хочет детей. Или хочет, но потом. И только ради мамы, которая ждёт внуков. Вчера, когда Мичико рожала, Джесс переживала, словно сама лежала в палате и тужилась. Да, она определилась с тем, что Чжоу Шан – её мужчина, её выбор, и она его любит. Да, он классный и отдаёт ей все свои эмоции. Но видит ли она в нём мужа или отца своего ребёнка? Чёрт знает. Слишком рано. Ещё год назад она и представить не могла бы, что такой вопрос будет поднят. А вот Рашми, её лучшая во всём мире подруга, судя по всему, была в восторге от малышки. И в её глазах читалось, что стать мамой для неё не просто финальная неизбежность, но скорее твёрдая жизненная цель. Индианка нянчилась с девочкой, которая только недавно проснулась, поела, но почему-то не торопилась снова засыпать. Счастливая Мичико полусидела на кушетке и смотрела на дочку. Как ты можешь быть такой счастливой, Комацу? Твоя жизнь, карьера, исследования – всё это только что закончилось, теперь ты просто мама.

Мама. Как давно она не общалась с ней. Нужно написать. Как это несправедливо, что ты можешь звонить по видеосвязи в КАС, но не можешь даже по телефону поговорить с матерью! Когда уже бюрократы там, на Земле, решатся обнародовать всё для широких масс, чтобы она могла навестить дом? Улетая сюда, Джесс не была уверена, что вернётся, прощалась как насовсем. Расставание на пять лет равнозначно расставанию навсегда. Ей предстояло сидеть на Марсе и ждать, когда прилетит смена, в надежде, что не произойдёт непредвиденного, что у них хватит энергии, еды, воды, воздуха, что корабль не собьётся с пути, что они сумеют благополучно взлететь, и ракетные двигатели доставят их на Землю – столько всяких факторов, каждый из которых, как несчастливый билет в лотерее, мог погубить её, оставив маму в вечном горе.

А каково ей там? Ведь Джесс сейчас уже точно знает, что навестить её могла бы хоть завтра: долететь до Земли можно за двадцать минут, а до Лондона от Ньюарка – рукой подать по масштабам Вселенной. Но мама не знает этого, она всё так же сидит в тревоге и ждёт новостей. Как ты могла забыть и уже две недели не писать ей, Джессика Хилл?

– Джесс, хочешь подержать? – спросила Рашми, мельком взглянув на Комацу и получив от неё немое одобрение. Да с чего, блин, вы все взяли, что ей этого хочется? Свет клином не сошёлся на детях! В конце концов у неё есть собственное детище: модель распространения Согласия, которую она совершенствует уже долгое время. И эта модель не станет орать ночами, у неё не начнутся колики, не будут резаться зубки, она не бросит занятия музыкой к разочарованию мамы, не влюбится в придурка-гитариста с соседней улицы, не подсядет на наркотики и не выберет тупую профессию, не станет слушать советы подруг-шалав. Бррр, Джесс, заканчивай с такими мыслями. Можно подумать, что ты сама – идеальная дочь! Да, ты хорошо училась, да, у тебя не было дурацких подруг, твои «романы» не приводили к последствиям, у тебя отличная работа. Но ты бросила стареющую мать, чтобы что-то доказать самой себе.

– Джесс? – раздался голос Рашми, и она заметила, что та пытается передать ей Касэй. От неожиданности Хилл отпрянула.

– Нннн… нет, простите… – сказала она испуганно, но взяла себя в руки и улыбнулась. – Я очень боюсь уронить её или сделать больно. Никогда раньше не держала таких маленьких детей.

– Ничего, всё впереди, – засмеялась Мичико и охнула, схватившись за живот.

– Больно? – участливо спросила Раш, передавая ребёнка матери.

– Да, есть какие-то неприятные ощущения. Но Катрина сказала, что это быстро пройдёт. Да я и сама знаю, что и как будет, всё же я врач, не забывайте, – Мичико любовалась на свою дочку, и Джесс поняла, что долго не выдержит. Пора найти повод уйти и вернуться к работе.

– Айк вчера снова напился с Димой. До сих пор коматозит, – радостно сообщила Рашми. Она всегда радовалась, когда Кинг после пьянки выглядел как высушенный на солнце фрукт, её забавляло, как тот раз за разом клянётся и божится, что это было в последний раз, и раз за разом при любом поводе снова выпивает раза в два больше своей нормы.

– Они так отмечали день рождения Касэй? – улыбнулась Мичико. – Надо было дождаться Криса. Он всю ночь дежурил рядом, но уже сегодня ночью я его выгоню праздновать. Пусть порадуется, скоро его ждут нелёгкие времена! – Комацу постаралась изобразить дьявольский смех, но снова схватилась за живот.

Судя по всему, сегодня вечером их ждёт пир, на котором все будут поздравлять Криса с рождением дочери, как будто это он рожал и семь месяцев вынашивал ребёнка в невероятных условиях. Конечно же, придётся пойти. И вообще, нужно постараться взять себя в руки и свыкнуться с ситуацией. Такова жизнь, Джесс. Кто-то женится. Кто-то рожает. Кто-то расстаётся. Нельзя всё время свои личные комплексы выпячивать наружу. Иногда надо что-то делать не для себя, а для близких людей. Поддержать друга. Порадовать подругу. Написать, наконец, маме про отношения с Шаном. Повзрослей, Джессика Хилл.

– Мичико… – пробормотала она, – я подумала, что всё же хочу подержать Касэй. Я буду аккуратной.

* * *

В лаборатории стояла тишина. Валентин Сташевич что-то программировал в одном из углов, потягивая чай из видавшей виды и давно не мывшейся кружки. Тарелка, стоящая рядом с ним, была завалена засохшими чайными пакетиками. Неряха, но талант, мало кто мог так же быстро и эффективно использовать численные методы для сложных дифференциальных моделей. Шан и Ли Пин изучали какую-то сводную таблицу и кучу уравнений, что-то чиркая на бумаге и не произнося ни слова. Пётр Григорьев, пришедший непонятно зачем, читал какую-то книгу с белой плотной обложкой без всяких надписей. По его словам, это была переведённая на русский язык выжимка из концепции Согласия от