— Короче!

— Они заявили, что убийства Сержа не было. Он жив и улетел с вами. На планету прилетело 11 человек, и с нее улетело 11. На ферме обнаружили тела убитых тобою и владельцев фермы.

Я переваривал услышанное. Оно не укладывалось в голове. Наконец до меня дошел смысл последней фразы:

— То есть они убили дедушку и бабушку Эш?!

— Они утверждают, что это сделали вы.

— Но… есть же Эш! Есть команда, которая нас эвакуировала!

— Они утверждают, что команда пропала, сняв перед этим свои сбережения из банка. А вот Эш там не было.

— Но… как же так…

— Маугли. Все, происходящее с тобой на корабле, преследовало одну цель: заманить «Селенис» в ловушку. Те прислали адвокатов и официально признали, что вы на планете были не с частным визитом, а как представители «Селенис». И в тот момент, когда был выдвинут иск о корпоративной репутации, ловушка захлопнулась.

Услышанное казалось диким. Убитая семья Эш, пропавшая команда…

— Но зачем?!

— Встречный иск. Вмешательство «Селенис» в операцию на Равии. Вас представляют как диверсионную группу. То есть, фактически, «Селенис» обвинили в террористической деятельности. И сумма выставленной компенсации — миллиард кредитов.

Я нервно усмехнулся. Мне вообще-то совсем не было смешно. Просто миллиард кредитов лег крышечкой на всю остальную дичь.

— У меня как-то не укладывается в голове. Выходит, все, что делал со мной Табаки, было частью плана отсудить миллиард?

— Просто отвлекающий маневр и приманка. Ты лично никого не интересовал.

— Но смерти? Убить семью Эш, подставить людей из СБ здесь под мой пистолет… Все ради денег?

— И, вероятно, убить свою команду спасателей. Все верно, Маугли. Несколько жизней ради миллиарда кредитов. Чему ты вообще удивляешься? Корпорации не бывают белыми и пушистыми. Это всегда хищники. Они кружат вокруг друг друга и соблюдают правила только для того, чтобы вцепиться зубами в горло при первой возможности. Сопутствующие потери среди людей умеренны на фоне приза.

Вдруг я понял, что мне придется рассказать Эш о том, что ее бабушки и дедушки больше нет. И я косвенно в этом виновен. Это напугало меня гораздо больше, чем осознание, что моя жизнь, идущая довеском к драке корпораций, снова нырнула в выгребную яму и может оттуда уже не всплыть.

Челнок между тем вернулся на «Рай». За время обратной дороги никто не произнес ни звука. Возможно, они тоже общались с помощниками. Азиз молча доехал со мною в лифте до моей каюты и ушел не попрощавшись. Кажется, у них что-то пошло сильно не так.

Глава 40

Я долго лежал, писал письмо Эш, потом редактировал его, потом все стер и писал снова. Наконец плюнул, вернул первую версию и отправил. А потом заснул.

Проснувшись, выхватил остаток сна, в котором я лежал на огромном покерном столе не в силах пошевелиться. А вдалеке над столом склонились огромные фигуры. Я знал, что это Мия, Дип и Табаки. Они играли в покер. А я был лежащей на столе общей картой. Не туз и не картинка, просто двойка, которую обе стороны учитывают, но которая ничего не значит сама по себе. Рядом лежала семерка, и в ней я узнал Балу. Его карта была старше — забавно.

Раз за разом стороны оценивали расклад, делали ставки, банк рос. Игроки собрали свои комбинации, заманивали друг дружку. А мы, пара карт на столе, лежали без движения, и лишь косили глазами на огромную груду фишек банка, растущую рядом.

— С пробуждением, Маугли, — сказал Балу.

— Знаешь, Балу, недавно подумал, что я — пешка, которую двигают игроки по полю.

— Отличная аналогия!

— Нет, пешку двигают — это боец. Тут не шахматы, а покер. И я просто карта, лежащая на столе. И ни на что не влияющая. И ты тоже.

Балу помолчал, а потом серьезно ответил:

— Ты не карта, Маугли. Ты живой.

И внезапно с совсем другой, веселой интонацией продолжил:

— Если ты все равно ни на что не можешь повлиять, просто перестань на этом зацикливаться. Впереди новый день в «Раю»! Какие планы?

— Почты нет?

— Нет, Маугли.

Вдруг подумал, что Балу прав. Я ни на что не могу повлиять, но живой. Пока. У меня есть этот день. А завтрашнего может и не быть. И надо радоваться жизни, если есть возможность. Пока она есть.

— Балу, а напиши Славику, что я снова зову его в аквапарк!

— Сделано.

— И позавтракать!

— Сделано.

Я уже успел умыться, когда Балу сказал:

— Славик согласен и будет через 15 минут.

— А напиши еще Дани?

— Сделано.

Вскоре неслышно открылась дверь каюты, и появился Лор. На нем был яркий комбез с объемной картинкой из «Звездных Рейнджеров». Почти детский. Он не поздоровался и спросил так, будто бы мы уже вели разговор:

— Где будем завтракать?

— Ты любишь пиццу?

— Веди! — в его голосе было одобрение.

Молча попросив Балу вызвать лифт в кофейню, я вышел из каюты.

Всю дорогу Лор молчал. Мы взяли еды — и так же молча стали ее есть. Сразу вспомнилось, как первые дни в Нижнем меня раздражало это поведение Лора. Функциональное. Снова стало от него неуютно.

В голову полезли мысли о том, что жизнь моя на краю пропасти, я уже, кажется, в нее падаю. А мы едим пиццу и собираемся в аквапарк. И почему-то мне это позволяли.

Решил спросить у Лора:

— Вообще странно, что меня просто не заперли в карцере.

— В этом нет необходимости, ты ничего не значишь. Вся возня вокруг тебя была ловушкой, заманухой, чтобы вляпалась «Селенис», и отвлекающим маневром, чтобы казалось, что дело в тебе.

— Но почему мне позволяют тут находиться, гулять по кораблю? Я же убийца.

Лор внимательно поглядел на меня.

— Ты ничего не значишь сам по себе. Но действия рождают возможности. Представь себе конструктор, из которого ты собираешь поделку. Больше событий — больше деталей, из которых можно собирать.

— А за конструктором сидит Табаки, — мрачно сказал я.

— Табаки?

— Местный ИИ. Выходит, он ждет, что я сам себя подставлю.

— Дело не в тебе…

Обкусывая краешек пиццы, Лор подбирал слова:

— Поделок… много. Всевозможных. Нужны разные детали. Любое событие может стать деталью… Ты скатишься с горки в аквапарке, брызги заставят кого-то