– Чтоб тебя, – сказал однажды Вурт. – Сколько человек у тебя в подчинении?

Я рассеянно помахал рукой.

– Думаю, около пятидесяти, включая актеров.

Не такая уж большая команда, если говорить начистоту: просто на нашей стороне были преимущества технологий. С этим коллективом из пяти десятков человек мы сняли столько материала, что его вполне хватало на целый сезон сериала в британском стиле: шесть серий по часу, плюс дюжина коротких двадцатиминутных клипов, которые расширяли основной сюжет, заполняя фоновые детали. Монтаж длился по несколько дней кряду; для первичной обработки Ибрагим и его команда переобучили дешевую версию Минервы: она выбирала лучшие варианты склейки, а я с мучительной аккуратностью сводил их вместе. Я проводил исследования. Я читал. Я делал звонки. Парвати и инъекции ноотония не давали мне окончательно тронуться умом; я работал больше и усерднее, чем когда-либо в жизни. И пока внутри NumberCorp события принимали вcе более лихорадочный оборот, я мог позволить себе сосредоточенную работу над одним проектом. Сериал поглотил следующие пару лет моей жизни, но стал для меня настоящей передышкой, моим magnum opus, величайшим творением. Каждый из нас должен совершить нечто подобное.

Джулиус снова приехал, чтобы встретиться со мной на съемочной площадке, но на этот раз с ним был какой-то странный тип. Я жестом велел своим ассистентам составить им компанию. Мы как раз заканчивали работу над парой заменяющих сцен, так что отвлечься и встретиться с ними я мог только минут через двадцать.

– Это Хэн, – представил своего приятеля Джулиус.

– Лю Хэн, – добавил тот, пожимая мне руку.

Хэн был китайцем. Первое, что меня поразило – это сходство между ним и Джулиусом. Хэн был довольно высоким, выше большинства из нас, но стригся коротко, как и сам Джулс, и я чуть было не принял его за китайского двойника Джулиуса. Но это впечатление развеялось, не успев сложиться. Джулиус свои габариты носил подобно акуле, сильной и энергичной. Хэн же горбился, слегка сутулясь в плечах. В его глазах была особая искорка, будто он постоянно разглядывал произведение искусства – возбужденно и вместе с тем уважительно. В одежде он предпочитал белый цвет.

– Скорее всего, Хэн скоро присоединится к нашей команде, – сообщил Джулиус. – Мы вместе учились в колледже и работали над технологией идентификации, на основе которой построен и сам «Номер». Можно сказать, что он неофициальный сооснователь NumberCorp.

– Я сделал не так уж много, – добавил Хэн. У него был хороший английский, с едва заметным британским акцентом. – Я был всего лишь одной маленькой деталью системы.

– Вы живете в Калифорнии?

– Хэн пока что не может въехать в США, – пояснил Джулиус. – Проблема в визе, но я над этим работаю. А пока что я знакомлю его с нашей внутренней кухней. Пат, можешь устроить экскурсию, показать, чем вы здесь занимаетесь?

Я так и сделал. Со смесью замешательства и легкого раздражения от вынужденной роли экскурсовода. Хэн, как выяснилось, питал к нашей работе колоссальный интерес; как только я начал описывать сюжеты серий, внутри него будто резко зажегся свет, и выражение кроткого благоговения на лице сменилось взглядом, напоминающим сфокусированный лазер. Он просмотрел мои черновики, схемы и сценарии.

– Интересно, – снова и снова повторял Хэн. – И когда, говорите, это выйдет в свет?

– В первом квартале следующего года?

– Я обязательно посмотрю, – торжественно пообещал он.

Я передал Хэна Парвати, чтобы та показала ему съемочную площадку, а затем вернулся к Джулиусу, который наблюдал за нами любопытным взглядом.

– Что думаешь?

– Неофициальный сооснователь NumberCorp? – переспросил я.

– Вообще-то, Хэн сделал гораздо больше, чем говорит, – ответил Джулиус. Мы принялись бесцельно бродить по съемочной площадке. – Думаю, мы уже близки к тому моменту, когда мне потребуется помощь на уровне архитектуры. Хэн – один из лучших кандидатов на планете. Охоту на него я затеял уже давно, но все дело в этой чертовой холодной войне с Китаем. Его и на пушечный выстрел не подпустят к Долине.

– Он станет техническим директором?

Джулиус состроил гримасу.

– Нет, эта должность рано или поздно отойдет Ибрагиму, – ответил он. – Нам придется придумать для него официальное место, но немного в стороне…

Мы наблюдали, как облаченный в белое, похожий на монаха Хэн с детским любопытством разглядывает огромные камеры RED.

– Хэн – один из умнейших людей, кого я знаю, – сказал Джулиус, обращаясь одновременно и ко мне, и к себе самому. – У нас все получится.

Когда они ушли и на горизонте уже улеглась пыль, я вернулся к камерам и снова занялся съемками.

Успех – странная штука. Для него требуется годами корпеть над одной-единственной задачей, нередко в ущерб всему остальному. Хобби. Отношениям. Подработкам. Друзьям. Большинство людей сдаются на полпути. Те же из нас, кто доходит до конца – благодаря силе воли или тупому упрямству, – по пути теряют самих себя, превращая собственную жизнь в придаток той пары вещей, которые мы ценим превыше всего. А потом ты однажды видишь все эти награды и похвалы и понимаешь, что оно того стоило.

Я перестал замечать, как дни сменяют друг друга.

И вот однажды работа подошла к концу. Это был 2043 год. Я помню, как подписывал последнюю копию; помню, как лично привез ее в студию. Я не хотел, чтобы к ней прикасался кто-то еще, и мне позволили – наверное, потому что сочли сумасшедшим. Тогда я стригся под ноль и носил длинную бороду, обвязанную кожаными лентами. Мои глаза, некогда карие, потускнели и теперь были пронизаны черными шипами. Глаза киношника. Глаза ноотоника. Люди уходили прочь, если я слишком долго на них смотрел.

Я вошел в студию. Вурт, Джулиус, Ибрагим и целое море других людей. Я бережно положил диск, затем вышел и просидел снаружи следующие два часа.

– Черт возьми, это просто гениально.

Это был Вурт.

– У тебя настоящий талант.

А это Ибрагим.

Следом мимо меня прошли остальные, которые что-то бормотали в ответ на мое молчание. А затем я услышал слова, которые ждал больше всего.

– Это просто идеально, – заключил Джулиус. – Именно об этом я и мечтал.