“Не, ну а что? Я разве дебил, просто так за нее вписываться?” – со смехом спрашивал Павел, и друзья его заливались таким же смехом, одобрительно кивая.

Арина не хотела верить, что Влад из той же породы людей, что и Павел. Но ей все равно было не на кого опереться.

Филин вышел, развернул смартфон экраном к Арине и спросил:

– Знакомо? У вас такое есть?

На фотографии была девичья щиколотка, украшенная татуировкой: черно-белый бультерьер разинул пасть с зубами, что динозавру впору. Арина пожала плечами.

– Никогда такого не видела. Это логотип?

– Верно, – кивнул Филин, убирая смартфон. – Евгения Скворцова была постоянным бойцом частного клуба “Бультерьер”. Арена, на арене люди против Теней.

Арина удивленно посмотрела на него. Какой-то Колизей получается. Гладиаторы и львы.

– В сети пишут, что она была жесткой, – продолжал Филин. – Иногда выходила против Теней с голыми руками. Это и с собаками не просто, а уж с волками или медведями… Поедем, посмотрим, что там за клуб.

“Бультерьер” располагался на окраине города, в новом районе – Арина никогда здесь не была, разницу с таким же Правобережным в своем мире не видела и сумела почти полностью забыть о том, что с ней произошло. Когда администратор, невысокий, крепкий, бритый наголо, узнал, что Скворцову убили, то некоторое время стоял, прижав руку ко рту и не говоря ни слова. За его спиной висел огромный плакат: Скворцова в стойке, левая рука чуть выдвинута вперед, взгляд – холодный, хищный. За ней темнел силуэт ягуара с окровавленной пастью.

– У нее же завтра бой, – наконец пробормотал администратор. – Мейн-кард, ставки зашкаливают. В прошлый раз она задушила Костолома. Медведь с Урала, грэпплер, он ногу может оторвать, как нитку. А Эухена его в гильотину взяла и держала, пока не вырубился. – он провел рукой по лицу, словно стирая воспоминания. – Говорите, в парке нашли?

Филин кивнул. Арина стояла за его спиной, стараясь казаться маленькой и незаметной. Вся обстановка здесь подавляла.

Она не любила драться. Терпеть не могла смотреть на драки – а вот Павел обожал. Он называл ММА не мордобоем, а высшей формой человеческой агрессии, подчиненной дисциплине. Разбирался в стойках, в переходах, знал все приемы – дак-дайв, справа-апперкот, тэйкдаун с проходом в гвард. Не пропускал ни одной трансляции, выискивая в каждом движении бойцов что-то сакральное. Мать говорила, что это правильно, это у мужчины в крови, а Павел был для нее идеальным мужчиной, настоящим.

Наверно, она сейчас на кладбище. Сидит на холме, засыпанном гвоздиками, и обнимает крест сына, царапая темную древесину и завывая, словно ее голос мог помочь Павлу выбраться на поверхность, как по нити.

Так она сидела и вчера, и позавчера.

– Покажите нам записи ее последнего боя. Есть? – произнес Филин, и администратор кивнул.

– Да, разумеется. Идемте.

Их отвели в кабинет, усадили перед телевизором; когда включили запись, на мгновение Арине показалось, что она дома – Павел готовится смотреть бой, мать что-то стряпает на кухне, и еще не случилось ничего, что вывернет весь их мир наизнанку.

Тени от прожекторов заметались по стенам, когда октагон содрогнулся от тяжелых шагов. Не человек, медведь – настоящий, живой, с пастью, истекающей слюной и маленькими злыми глазками – вышел сражаться, вскинул лапы, заревел.

Зрители разразились воплями, приветствуя своего любимца. Эухена, которая уже ждала его в октагоне, казалась хрупкой и маленькой на фоне зверя – но не отступила в страхе, и в ее лице не было ничего, кроме ледяной сосредоточенности. Такой, словно она осознавала силу за своей спиной, и эта сила могла сокрушить не только медведя.

– Вам нравятся бои? – спросила Арина. Филин сидел с таким видом, словно был далек от спорта, но в его глазах она заметила мелькнувший хищный огонек.

– Нет. Я когда-то занимался карате, но потом бросил, – ответил Филин, и Арина услышала в его голосе просьбу не задавать больше вопросов.

Медведь снова взревел, поднимаясь на задние лапы – вот он над Эухеной, огромный, закрывающий собой весь свет. Первый удар когтистой лапы – девушка увернулась, падая на спину, и было ясно: это не страх и не паника, а расчет.

Гул толпы нарастал волнами, как прибой перед штормом. Зверь бросился вниз, чтобы придавить ее всей массой, но Эухена откатилась в сторону, и его когти лишь скользнули по полу, оставляя грубые царапины.

Девушка вскочила – теперь уже для того, чтобы идти вперед, а не убивать. Толпа взревела. Медведь замешкался на секунду, и этого хватило: руки Эухены обвили его шею, ноги впились в бока, и вот она уже сидела на спине зверя, как всадник на взбешенном коне.

– Женька, давай! – проорал кто-то. – Рви его нахер!

Медведь крутился, всем телом прикладываясь о сетку октагона в попытке сбросить Эухену, но она впилась в него мертвой хваткой, пережимая горло. Но ему все-таки удалось избавиться от девушки, проехав по сетке спиной, и Эухена отлетела в сторону.

– Вставай! Вставай! – принялись скандировать в зале. Среди зрителей Арина вдруг увидела человека в медицинской маске: он сидел, сжав руки на коленях, смотрел вперед, и было в нем что-то знакомое, словно они с Ариной точно встречались.

Но как? Или у людей бывают двойники в разных мирах?

Медведь рванул вперед, взметнулась лапа в ударе, способном оставить от человека груду парного мяса. Но бросок, кувырок – и Эухена снова была за спиной зверя. Толпа взревела – девушка взметнулась вверх и в сторону, совершая просто немыслимый захват, и Арина узнала этот прием.

Гильотина.

Медведь рухнул, погребая под собой Эухену – она выползла из него, в крови и клочьях медвежьей шерсти, но живая. Разгоряченная боем, переполненная своей победой, Эухена вскинула руки, и над поверженным противником проплыла тень ягуара. Зрители орали, сходя с ума; администратор, который все это время сидел в стороне молча, нажал на кнопку выключения.

– А вы заметили человека в маске? – спросила Арина. – Там, среди зрителей?

– Да, был такой чудила, я его помню, – администратор снова включил запись, промотал до нужного момента, нажал на паузу: незнакомец в маске застыл на экране. – Еще подумал: мало ли, может, болеет человек чем-то.

Арина пристально вглядывалась в замершее изображение. Маска, низко надвинутая красная кепка с бультерьером, красно-белый спортивный костюм, явно больше по размеру, чем нужно, и висящий мешком – если все это снять, человека просто не опознаешь. И это пугало больше всего, будто за нелепым обликом скрывалось нечто, не имеющее человеческих черт.