– Выходит, ты не только вооруженных незнакомцев, пахнущих опасностью, пускаешь при первой встрече в свой дом, – Эшфорд покачал головой с преувеличенным укором, – но еще и за голыми мужчинами любишь подсматривать.

Он прищурился, и в его взгляде, обычно пронзительном, сейчас было что-то дразнящее, почти ласковое.

– Ая-яй-яй. Не хорошо. Совсем не хорошо. Неужели тебя не учили, что подглядывать – дурной тон?

Жар хлынул мне в лицо, заливая щеки пунцовым румянцем. Я чувствовала, как уши горят. Гнев, острый и жгучий, смешался со смущением.

– Я вовсе не подглядывала! – выпалила, стараясь вложить в голос как можно больше негодования и достоинства. – Я собирала травы и вышла к реке. Совершенно случайно!

Он рассмеялся. Звонко, искренне. Звук был непривычный, странно гармонирующий с шумом реки.

– Конечно, конечно, просто шла мимо, – мужчина подмигнул. – С лукошком, полным трав, прямиком к самому живописному месту для купания. Совпадение? Не думаю. – Он раскинул руки, брызги сверкнули на солнце. – Ну, если уж так интересно, что скрывают мутные воды реки, присоединяйся! Водичка шикарная. – Эшфорд плюхнулся обратно в воду, делая вид, что плывет. – Места всем хватит. Обещаю не кусаться.

Инквизитор широким жестом обвел омут. Сердце у меня бешено колотилось где-то в горле.

Идти к нему? В воду? С ним? Это было немыслимо.

– Река слишком бурная! – возразила первое, что пришло в голову, указывая на струи, огибавшие спокойную заводь и с пеной несущиеся дальше вниз по течению. – Да и недавно выяснилось, что из меня пловчиха не очень.

Эшфорд фыркнул.

– Бурная? Тут? – Он хлопнул ладонью по воде, поднимая фонтан брызг. – Да, ладно, – инквизитор выпрямился во весь рост, вода стекала по его торсу, подчеркивая каждую мышцу, – Обещаю. Я справлюсь. Если ты снова пойдешь на дно, я тебя достану. Вытащу. Лично. – Он подмигнул. Откровенно, дерзко.

Снова? Он намекал на нашу встречу, когда я чуть не утонула, пытаясь попросить помощи духов воды. Мысль о его сильных руках, вытаскивающих меня тогда из ледяной пучины, заставила сердце бешено стучать, но я тут же подавила это чувство.

Поведение Эшфорда сводило меня с ума. Он был весел, развязен, флиртовал так открыто, как будто мы... как будто мы были давними приятелями или чем-то большим. Это было странно . Слишком странно для инквизитора Блэкторна.

Что с ним? Просто хорошее настроение от купания? Или что-то еще?

Мужчина внезапно повернулся ко мне спиной, демонстрируя мощные мышцы плеч и спины, играющие под мокрой кожей.

– Посмотри, сколько силы накоплено, – сказал он с явным самодовольством. – Я тут двух девиц удержу, если что! Одной рукой!

Именно тогда я увидела это . На мужской спине, чуть ниже лопатки зияло что-то темное, нездоровое. Четыре параллельных полосы, будто кто-то провел по коже обугленной палкой. Они были не просто красными или воспаленными – они были черными. И из них сочилось что-то густое, липкое, такого же мрачного, гнилостного оттенка, смешиваясь с водой и стекая по спине тонкими, отвратительными струйками.

Весь мой гнев, смущение, неловкость моментально испарились, уступив место холодному, сковывающему ужасу.

– Эшфорд, – голос мой звучал чужим, слишком тихим и напряженным. – Что у тебя на спине?

- Мускулы, Теяна. У других мужчин ты вряд ли их так часто видела.

- Я про борозды. От когтей, - уточнила я.

– А? – он оглянулся через плечо, небрежно. – Пустяки. Царапина. – Инквизитор махнул рукой, словно отгонял муху.

Царапина? Мой взгляд прилип к черным полосам. Они выглядели достаточно глубокими, края были неровными, рваными. Больших, звериных когтей. А этот черный гной...

– Издержки ремесла. Чудище одно попалось… ну, знаешь, из тех, что не в себе. – Эшфорд повернулся ко мне лицом и начал выходить на берег с непринужденностью человека, абсолютно уверенного в своей неотразимости.

Он даже не попытался прикрыться!

Вода стекала по его торсу, бедрам, и я резко отвернулась, уставившись на корни ближайшей ивы. Стыд обжег меня, но сильнее был внезапный, леденящий страх.

Запах.

Волна воздуха, донесшаяся от Блэкторна, когда он приблизился, ударила в нос. Тяжелый. Сладковато-гнилостный. Удушающе знакомый.

Невольно втянула голову в плечи, прикрыв нос и рот ладонью.

Нет. Только не это. Не может быть.

Инквизитор заметил неприязненный жест. Его веселое выражение лица на мгновение сменилось легкой обидой, но тут же вернулась та же ребячливая улыбка.

– Так пахнет мужчина, – заявил Эшфорд с напускной гордостью, разводя руками. – Суровый, прошедший огонь, воду и медные трубы. Ну, или через лесную грязь. Еще не все отмылось, видимо.

Его слова, его полное отсутствие реакции на этот кошмарный запах – все складывалось в ужасающую картину. Страшная догадка, холодная и тяжелая, как глыба льда, упала в мою душу.

Он не чувствует.

Ужас, острый и липкий, как паутина, сжал горло, перехватил дыхание. Эйфория. Беспечность. Отсутствие нюха ко всем запахам, кроме одного... И этот запах . Все сходилось с пугающей точностью.

Таргарский паук. Яд. Смертельный, если не действовать вовремя. Холодный пот выступил у меня на спине под тканью платья.

– Разве что мертвый мужчина! – вырвалось у меня, голос дрожал от ужаса и отчаяния. Я шагнула к нему, забыв о стыде, о его наготе, обо всем на свете. – Ну-ка, покажи! Что у тебя там? Серьезно, Эшфорд!

Я подошла вплотную, заглядывая ему за плечо. Вблизи картина была еще страшнее. Четыре глубоких борозды, каждая шириной с мой палец. Кожа вокруг них была воспаленной, багрово-синюшной, но сами раны были черными, как уголь.

Из них сочился густой, тягучий гной того же мрачного цвета, пузырясь и издавая тот самый невыносимый запах разложения, который теперь висел в воздухе плотной пеленой. Казалось, сама плоть гнила заживо.

И он называл это царапиной?

Эшфорд лишь усмехнулся, поворачиваясь, чтобы мне было удобнее рассматривать это безобразие. Даже не поморщился.

– Шрамы только украшают мужчин, – парировал он с прежней легкостью. Его глаза блестели неестественным блеском. – Придают загадочности.

- А может, – развернулся и склонился надо мной и игриво подметив, – ты так сильно хотела рассмотреть меня поближе? Это можно устроить. – В его голосе зазвучал низкий, хрипловатый, откровенно соблазняющий оттенок. – Но не здесь. В траве, знаешь ли, полно змей. Неудобно.

Его флирт, его намек на «устроить» что-то большее среди травы, прозвучали как кощунство на фоне этой гниющей раны.

Это