- А коли мне не веришь, давай-ка припомним, и те наветы, про попа, да тебя. Это тоже на основе реальных событий?

- Не, это бабке приснилось. – этими словами девушка признала свое поражение. Но глаза все равно сузились. – А инквизитор тоже выдумка скажешь? Он мужчина куда более интересный кавалер.

- Нет! – слово вырвалось громче, чем я хотела. Люди за соседним столиком обернулись. Жар залил лицо. – Нет у меня никакого романа! Ни с инквизитором, ни с аптекарем. И никуда я не ходила на свидания.

«Только помогла ему избавиться от амулета, который мог превратить его в чудовище» - мелькнула мысль.

- Ну, не дуйся ты так! – Эльда отмахнулась. – Просто подумала. А Элиас… ну, ладно. - Она вздохнула. – Я думала, он из-за тебя. Значит, какая-то другая счастливица умудрилась разбить сердце нашему аптекарю.

Другая. Любимая. Разбитое сердце как побочный эффект его спасения. Мне безумно хотелось рассказать правду. Но страх – вечный спутник моей скрытой жизни – сжал горло.

- А ты сама там его не ревнуешь? – Эльда прищурилась, наблюдая за моим лицом. – Больно лицо грустное стало у тебя.

Грустное? Я машинально провела рукой по щеке. Да, после мыслей об Элиасе настроение поникло. Но ревность? Нет. Только жалость, вина за ложь и немножко стыд за тот поцелуй, которым я его спасла.

- Конечно, нет, Эльда, – ответила я ровно. – Мы именно друзья. И мне жаль, что ему больно. Вот и все.

- Ну, тогда и ладно. Не настаиваю, – Эльда сдалась, поднимая руки. – Мне пора, подружка. Мама просила еще на рынок заскочить. Так что я побежала.

Она расплатилась, кивнула и выпорхнула, оставив после себя шлейф духов и крошки от эклеров.

Глава 27

Эшфорд

Дождь словно нетерпеливыми пальцами стучал по узким стрельчатым окнам струями воды. Влажный камень стен замка жандармерии впитывал сырость и холод, делая воздух тяжелым, как железный саван.

Я сидел за столом, заваленным донесениями и картами с отмеченными красными крестиками - местами недавних нападений или пропаж людей, и пытался выдавить из пергамента хоть каплю логики. Пальцы сами собой сжались в кулак – не от гнева, а от усталости, въевшейся в тело глубже, чем грязь лесных троп.

И почему в тот момент, когда надо думать о важном расследовании в моих мыслях снова появилась Теяна.

Образ ее незвано всплыл передо мной. Смутил покой.

Выдохнул, отгоняя ненужные мысли.

Не время. Не сейчас.

Но мысль о том, что травница там, у самого края этого проклятого леса, что опасность подбирается все ближе…

Резкий, отрывистый стук в дверь прервал мысленный сумбур. Не успел я крикнуть «Войдите!», как в кабинет шагнул Верент. Инквизитор средних лет. Широкий подбородок, карие глаза под нависающими кустистыми бровями, каменное лицо, на котором редко можно было увидеть улыбку. Его мундир был безупречен, сапоги сверкали даже в этом тусклом свете.

«Всегда завидовал его невозмутимости», – мелькнуло у меня в голове.

- Господин Блэкторн, – голос его был низким, глухим, как грохот камня в колодце. Мужчина не стал входить полностью, застыв в дверном проеме, заслонив свет факелов, льющийся из коридора. - Новая жалоба поступила. Из поместья Мемлоков. Служанка, Карита. Сама прибежала, перепуганная до полусмерти. Утверждает, что видела чудовище в лесу. Буквально час назад.

Мемлоки. А я надеялся больше никогда с ними не столкнуться. И снова этот проклятый лес. Будь он не ладен!

— Где она?

— В приемной. Дрожит как осиновый лист. Мальчишки из караула пытались ее успокоить чаем, но толку мало. — Верент бросил оценивающий взгляд на мою карту. — Похоже, Ваши опасения насчет активизации чего-то там не беспочвенны.

— Пока это лишь слухи и крики, перепуганных людей — парировал я, вставая. Спина хрустнула после долгой неподвижности. — Но игнорировать их нельзя. Пойду поговорю с ней.

Легкое раздражение, как оса под кожей кольнуло. Еще один слух? Еще одна перепуганная душа, увидевшая медведя или корявый пень в сумерках? И принявшая его за заколдованного человека?

С тех пор как мы с Теяной обнаружили заколдованного пастуха, таких вот нашедших чудовищ было много. И приходилось опрашивать каждого, чтобы понять, действительно ли было чудовище или это только чужие страхи.

Но Верент не стал бы беспокоить, если бы не было чего-то существенного.

Приемная Жандармерии была просторным, но мрачным помещением с каменными стенами и высокими, узкими окнами, пропускающими скупые лучи солнца. Карита сидела на краешке грубой скамьи, сжимая в белых от напряжения пальцах глиняную кружку.

Она была молодой, лет восемнадцати, не больше. Худенькая, даже хрупкая, в простом сером платье служанки, запачканном у подола землей и прилипшими травинками. Каштановые волосы, выбившиеся из скромной косы, обрамляли бледное, как мел, лицо. Большие, широко раскрытые глаза цвета темного меда были полны не отступившего ужаса.

Девушка вздрогнула, когда я подошел, и вжалась в спинку скамьи.

— Вероятно, Вы - Карита? — спросил как можно мягче, присаживаясь напротив нее на другой скамье.

Моя тень накрыла ее, и девушка инстинктивно отшатнулась. Постарался сделать тон более доброжелательным.

— Я – инквизитор, Эшфорд Блэкторн. Расскажите мне, что случилось. С самого начала. Зачем Вы пошли в лес?

Свидетельница сглотнула. Всхлипнула, поставив чашку с грохотом.

- За ягодами, господин инквизитор. Земляника. Для пирога. - Голос у нее был тонкий, срывающийся. - Старший господин Мемлок… он со вчерашнего вечера только и говорит о пироге с земляникой. - В голосе девушки прозвучала горечь. - А хозяйка, госпожа Мемлок сказала: «Карита, без ягод не возвращайся. Старший господин ждать не может».

Свидетельница снова всхлипнула.

- Я ведь тоже не глупая. Слухи-то ходят по городу, что в лес лучше не ходить. Говорят, опасно там! Чудовища повадились. Люди пропадают. Недавно там двух ткачих чудище разорвало, – она снова всхлипнула. - Я умоляла, на коленях стояла, но хозяйка сказала: «Иди! Без ягод – поди искать себе новую работу, коль такая ленивая».

«Проклятые Мемлоки», – пронеслось в голове с ледяной яростью. - «Отправить девчонку одну в чащу из-за прихоти старика!»

Пальцы девушки сжали кружку так, что костяшки побелели. Я кивнул, не выражая ни осуждения, ни сочувствия – просто фиксируя факт. Таковы порядки в домах вроде Мемлоков. Служанка – не человек, а инструмент для исполнения прихотей. А сгинет в лесу – так новую найти не