– Такие, как Литвинцева, мне точно не нравятся, – сказал Влад, когда они пошли дальше. – Не люблю наглых. Бросающихся в глаза. Обычно с ними ничем хорошим дело не заканчивается.

Арина успела прикусить язык и не сказать “Вы убедились в этом на собственном опыте?”

– У вас есть девушка?

Хоть бы Филин не задал снова вопрос, с какой целью она интересуется.

– Нет. Со мной вообще девушки не уживаются, – ответил Влад. – Филины одиночки даже в паре, я в этом смысле с ними совпадаю. Встречаться с кем-то могу, а вот жить…

Вспомнилась фотография, которую Арина нашла в шкафу. Почему Филин хранил ее? Не оттого ли, что эта девочка когда-то была важна для него, а он ее потерял? Может, именно с ней он хотел бы прожить с детства и до конца?

– Да и какая девушка потерпит такую работу, как у меня? – с улыбкой спросил он. Возле “Куба” были фонтаны и скамейки, все их сейчас оккупировали парочки, и Филину, наверно, хотелось быть одним из парней, которого сейчас обнимает любимая девушка. – Кому нужен муж, который срывается из дому, живет с непредсказуемым графиком, думает о чужих трупах, а не о семье?

– Не знаю, – откликнулась Арина. – Наверно…

Она не договорила. Зазвонил телефон; Филин передал ей свою надкусанную шаурму, посмотрел, кто звонит, и включил громкую связь.

– В общем, мы посмотрели по камерам, – сказал Сычев без приветствий. – Человек в медицинской маске был за рулем, перебрался на пассажирское. Ты влетел в окно, обратился, вывернул тачку на газон. И ты его не видел.

Влад угрюмо кивнул.

– Потом ты вышел, он тоже. Ушел вверх по проспекту, дошел до Первомайской и скрылся во дворах. Камеры его поймали у трамвайных путей, он вошел во второй подъезд. Улица Энгельса, дом семнадцать.

Лицо Филина прояснилось – на нем проступила жгучая радость.

– Принесем его Зеленцову на блюдечке с каемочкой, – сказал он. – Еду.

Глава 5

Влад протянул Арине ключи от квартиры – несколько мгновений она растерянно смотрела на связку, а потом сказала:

– Я с тобой.

Он устало вздохнул. Вот только девчонки из другого мира и не хватает на задержании возможного заложного. Самое место ей в штурмовой группе.

– Ни в коем случае, – ответил Филин. Арина приоткрыла было рот, и он добавил резче, чем собирался: – И не спорь со мной, пожалуйста. Тебе там делать нечего.

Арина нахмурилась и вдруг стала похожа на Лизу – настолько, что Филин посмотрел ей под ноги: не проявилась ли там воронья Тень?

– Потому что там работают серьезные взрослые дяди, которым я буду мешать? – спросила она.

– Потому что он опасен, – произнес Филин. – Ты сама видела, как он может заморочить голову. А если возьмет тебя в заложники? А если он вооружен?

Хотя, что значит “если”…

– Влад. Ты и к русалкам меня не хотел брать, – Арина смотрела на него с такой мольбой и надеждой, что Филину сделалось неуютно. – А я тебе пригодилась.

Он вздохнул. Машинально отметил, что они перешли на “ты”.

– Однажды мою подругу детства убили у меня на глазах, – произнес он, и во взгляде Арины мелькнуло понимание, словно где-то в ее мыслях окончательно сложился какой-то пазл. – И я ничего не мог с ней сделать. Мы оба были в плену Кирилла Окопченко, серийного убийцы, он заставил нас обратиться и сожрал ее.

Ноздри Арины дрогнули.

– Нам тогда было десять, мы ходили в один детский сад, потом в одну школу, – продолжал Филин. Он давным-давно никому об этом не рассказывал, потому что все и так знали его историю. И сейчас ему казалось, что он снял корку с раны и вычищает яд. – Наверно, она была моя первая любовь, не знаю… но я не смог ее спасти. И живу с этим уже много лет. И не хочу добавить в список еще и тебя.

Девушка нахмурилась. Осторожно, словно боясь спугнуть, погладила его по плечу – сейчас в ее взгляде не было ничего, кроме сочувствия и тоски.

– Влад, ты был ребенок. Ты ничего не мог сделать против взрослого убийцы.

Филин усмехнулся.

– Я все-таки сделал кое-что. Но это ее не вернуло. Это ничего не исправило. Так что иди домой. Посмотри какую-нибудь киношку, чаю попей. Шаурма, опять же.

Он не знал, как еще говорить. Понимал, что выглядит бестолковым и неубедительным, даже рассказав Арине о самом большом своем горе. Наверно, все дело в том, что филины одиночки – и им нет смысла кому-то раскрывать сердце. Вот он и не умеет сделать это так, чтобы его поняли.

– А если я просто в машине посижу? – спросила Арина, и Филин мысленно выругался. – Ты же не в маршрутке туда поедешь? Вот я и посижу, никуда не пойду. Просто посмотрю. В конце концов, мы же… напарники. И ты так не волновался, когда велел мне лезть за руль, а сам улетел.

Филину захотелось схватиться за голову. Сказать что-нибудь резкое, даже грубое, чтобы осадить эту невыносимую девчонку, которая не слушает его и не слышит.

– Ты сделаешь меня уязвимым, – произнес он. – Всех, кто там будет. Он тебя видел, он знает, что мы работаем вместе. Возьмет тебя в заложники и прикажет нам перестрелять друг друга. И что тогда?

Арина вздохнула. Взяла ключи из ее руки – пальцы оказались прохладными и влажными.

– Хорошо, – кивнула она. – Ты… в общем, будь осторожен, ладно?

– И ты, – Филин вздохнул. – Надеюсь, мы его возьмем.

Вместе они дошли до парковки – город залили бархатные сумерки с холодными осенними нотками. До осени еще почти месяц, но она уже шепчет: я иду – и парочки на скамейках теснее прижимаются друг к другу. Когда Влад открыл дверь машины, Арина вдруг шмыгнула носом – такая хрупкая, такая маленькая в этих сумерках – и сказала:

– В общем, я дома. Ну, то есть, в твоей квартире. Договорились.

– Я все тебе расскажу, – пообещал Филин и сел за руль.

До Энгельса, семнадцать он добрался через десять минут – оставил машину в одном из дворов, не доезжая до нужного дома, и пошел пешком. Нужный двор был самым обычным – старым, заросшим, несмотря на центр города и цену на квартиры в хрущевках выше, чем в новостройках. Компания приподъездных старух на скамейках о чем-то живо беседовала с бомжом, который при этом не забывал копаться в мусорном баке, выуживая немудреную добычу.

Влад