– Белла, это может быть чей-то энергетический оттиск? Русалка, заложный, что-то в этом роде?

Белла негромко кашлянула.

– Брать отпечатки пальцев русалки мне еще не приходилось, – призналась она. – Как и заложного.

Глаза Арины скруглились – наверно, ее Тень тоже была бы совиной. Надо будет рассказать ей про заложных – энергетических оттисках убитых и самоубийц, всех, кто умер неправильно.

– Но этот заложный употребляет мефедрон, – продолжала Белла. – Я обнаружила его в слюне. Кстати, про маску! В бардачке лежала целая упаковка. Есть серийный номер, Сычев пошел искать, в каких аптеках такие продаются.

А вот это уже была хорошая новость, которая сужала круг поисков. Провизоры смогут опознать мефедронового торчка, который покупает маски – в привычном месте, в аптеке возле дома.

Филин попрощался с Беллой, сделал глоток кофе и дышать стало легче. Еще один бесконечный муторный день подходил к концу. Он откинулся на спинку стула и сказал:

– Скоро пойдем домой. Устали?

Арина кивнула, но улыбка ее была живой и энергичной, словно она так радовалась всем этим приключениям, что не воспринимала усталости.

– Кто такие заложные? – спросила она с нескрываемым интересом, и Филину это понравилось. Арина теперь воспринимала новый мир не как жуткий лабиринт с монстрами, а как шкатулку с чудесами. Привыкала к нему.

– Энергетический оттиск человека, который умер неправильно, – ответил Влад. – То есть, не от болезни, а от несчастного случая. Убийства, самоубийства, катастрофы, смерть от удара молнии или нападения животного – в общем, не в своей постели от старости. Русалки тоже заложные, но они привязаны к воде, в которой погибли.

Арина нахмурилась. Ее лицо вдруг потемнело, сделавшись совсем чужим. На Филина сейчас смотрела незнакомка, которая неожиданно поняла что-то очень важное.

– Влад, – сказала она. – Получается, мой брат мог бы стать таким заложным. Его зарезали, это убийство. И… Белла же сказала “мефедрон”? Павел называл его мяу-мяу.

Она испугалась. Она сейчас была страшно испугана – Влад отставил кофе, вышел из-за стола. В глазах Арины было столько недоумения и растерянности, что Филин против воли ощутил странную нежность.

– Арин, – сказал он. Дотронулся до ее плеча, опустил руку. – Ваш брат умер в другом мире. Похоронен в другом мире. Он никак не может стать заложным в нашем, это совершенно точно.

Филин надеялся, что это успокоит Арину – но нет, не вышло.

– А если он как-то проник сюда? – спросила она. – Как я? Меня же тоже не должно быть в этом мире, но я здесь.

– Исключено, – ответил Филин так уверенно, как только мог. – Энергетические оттиски не способны проникать из одного мира в другой, не было таких случаев никогда. Вы просто услышали знакомые вещи, ну и притянули их к ситуации своей семьи.

Арина вздохнула – Филин хотел надеяться, что с облегчением.

– Ваш брат был не единственным, кто сидит на мефедроне, – добавил он. – И кто из-за этого погибает. Да, возможно, наш убийца заложный. И маску носит потому, что физиономия у него уже подгнившая. Но это не ваш брат, точно.

Где-то в коридоре хлопнула дверь. Мимо кабинета прошли к лестнице. Наступил вечер, люди расходились по домам, и Филин тоже хотел сегодня ночевать дома. Просто приехать, лечь и уснуть в своем гнезде.

Если сказать Зеленцову, что убийца Эухены – заложный, то он обратится и поменяет Филину голову и задницу местами. Потому что заложные не принимают мефедрон – это проклятие живых.

– Мы сегодня очень много нашли, – сказал Влад. – Угнанную машину. Отпечатки пальцев убийцы. Его ДНК. Возможно, место, где он живет – выясним, когда Сычев найдет аптеку. И все это благодаря вам, Арина. Вы ведь заметили автомобиль.

Арина смущенно улыбнулась, принимая похвалу, и страх начал отступать. Разжимал руки, освобождая ее.

– А если он все-таки заложный? – спросила девушка, когда они вышли в золотой августовский вечер с длинными тенями на траве. – Что с ним будет?

– Развоплотят, – ответил Филин, проходя к машине. – Пепел утилизируют.

Он сел за руль и подумал: мы отняли у убийцы транспорт. Он уже столкнулся с тем, что Тень ему не пригодилась – значит, рассматривает вариант избавления от новой неудачи. Мертвого варана и крокодила просто так не понесешь в руках по улице, значит, он выберет кого-то полегче и попроще.

Лемура или манула. Два с половиной килограмма против шести.

Филин взял телефон и выбрал номер Сычева.

– Дай мне адрес человека с Тенью лемура, – сказал он. – Хочу с ним поговорить.

***

Маргарита Литвинцева, бывшая актриса драматического театра, жила неподалеку, в одном из первых элитных домов Турьевска. По неведомой причуде архитектора двадцать пятый этаж венчала маленькая башня; когда-то в нем жили местные олигархи, спортсмены и чиновники. С тех пор прошло много лет, Турьевск обзавелся новыми жилыми комплексами для тех, у кого есть деньги, и Дом с башенкой утратил свое очарование и лоск, превратившись в одну из заурядных многоэтажек.

– Да, меня вызывали, – сказала Литвинцева, проходя в просторную гостиную. Одетая в длинный шелковый халат, с тонкой сигаретой в руке, она, должно быть, хотела выглядеть изысканной светской львицей, но была лишь стареющей красавицей, которая никого больше не могла очаровать. – Но у меня нашлись дела поважнее.

Филин посмотрел по сторонам. Дом был настоящей крепостью, в которую не должны были проникнуть посторонние – но если убийца в маске захочет забрать лемура, он найдет способ.

– Понимаю, – кивнул он и уточнил: – Вы лемур, верно?

Литвинцева посмотрела на него так, словно сдвинула на кончик носа невидимые очки, разглядывая дрянную невоспитанную букашку, которая осмелилась задавать ей такие вопросы.

– Вам не говорили, молодой человек, что у девушек неприлично это спрашивать? – холодно осведомилась она. Покосилась в сторону Арины, застывшей в дверях, и Филин почти прочел ее презрительную мысль: “Впрочем, если у вас такие девушки…”

– У девушек неприлично, – кивнул Влад. – А у возможной жертвы серийного убийцы – очень даже. Я здесь, чтобы спасти вас, Маргарита.

Когда-то Сычев сказал, что Маргарита это самое потаскушное имя на свете. Все Маргариты, которых он встречал на своем половом пути, были просто невероятными шалавами. Филин с этим не соглашался: его единственная знакомая Маргарита была воспитательницей в детском саду и исключительно приличной девушкой. Сычев выслушивал рассказ о ней, потом хлопал Филина по плечу и говорил: “Эх, сынок, молод ты еще!”

Литвинцева вздохнула. Отложила сигарету в пепельницу на низеньком столике из темного дерева, развела руки в стороны.

– Да! Я лемур. Показать?

Филин кивнул,