Красота.

– Возможно, он ушел наверх, – предположил Сычев. – Почуял, что дело скверно, успел выбежать до начала штурма, спрятался в одной из квартир. Хотя бабки сказали, что у него тут приятелей нет.

Филин вздохнул. Выключил запись.

– Что еще бабки сказали?

– Много. Их вообще было не заткнуть. Хозяйка квартиры сдала ее в конце июля. Сама уехала к детям в Саратов. Типок очень мутный, почти все время ходил в медицинской маске. Болеет чем-то. Но вежливый, всегда здоровался. Одна из бабок видела его без маски – говорит, какая-то расплывчатая внешность. Смотришь на него, а потом не узнаешь, если увидишь. Человек без лица.

Филин понимающе кивнул.

– И без лица, и без вещей, – произнес он. – Посмотри, тут ничего личного. Ни зубной щетки, ни пены для бритья, ни смены белья.

– Может, он все хранил в сумке? – предположил Сычев. – Почувствовал шухер, сумку в руки и бежать?

Филин пожал плечами.

– Двери-то в подъезде не открывались и не закрывались, – сказал он. – Никто не выходил. Подъезд хорошо освещен, с улицы все было видно. Как можно исчезнуть из закрытой квартиры?

Сычев пожал плечами.

Когда они вышли на улицу, Андрей с удовольствием стянул с себя грязный прикид, сгрузил его в урну и вдруг предположил:

– Слушай, а если он как кот прайми? Им ведь тоже из закрытой квартиры выйти – пара пустяков.

– Где ты видел таких людей, как кот прайми? – спросил Влад. Сычев только плечами пожал.

– Нигде. Но он ведь куда-то делся, правильно? Если не человек, тогда точно заложный. Ему и вещи не нужны, и морду он прячет потому, что она гниет. Но и заложные вот так сквозь стены не проходят.

Филин согласно кивнул. Иногда заложными движет желание завершить важное дело, которое они не смогли закончить в земной жизни. И получается, что Эухена настолько глубоко оскорбила его своим отказом, что он, не получив успокоения, решил убить и осквернить ее. Возможно, надеялся, что тогда станет легче, и посмертие больше не будет настолько отвратительным и жутким.

Тогда, выходит, Зеленцов прав. Убийца не собирает Тени экзотов, никакой серией здесь не пахнет, как и новым Окопченко. Просто заложный решил довести свое дело до конца.

Убийство из мести и ревности. Вот и все. Маргарита и остальные экзоты могут спать спокойно.

– Хреново, – произнес Влад. – Мы лишили его машины. Выгнали из берлоги. Где его теперь искать?

Они вышли со двора на улицу Энгельса и пошли вдоль трамвайных путей. Со стороны проспекта доносился шум машин и рев мотоциклов, а здесь было тихо. Мягко горели фонари, вывеска круглосуточной аптеки сияла нежно-зеленым, и Сычев кивнул в ее сторону.

– Я, кстати, выяснил. Вон там он маски покупал.

Они поднялись по лестнице, вошли в аптеку – звякнул колокольчик, и девушка в белом халате за прилавком оторвалась от телефона. Взгляд у нее был смятым и усталым.

– Владислав Филин, Турьевский межрайонный следственный отдел, – представился Влад, предъявив документы. – Ищем молодого человека, двадцать пять-тридцать пять лет, красно-белый спортивный костюм, кепка с бультерьером. Покупал в этой аптеке медицинские маски.

Девушка кивнула.

– Да. Сегодня заходил такой. Купил большую упаковку масок, платил наличными, – она брезгливо скривилась, пощелкала пальцами. – Запах от него, знаете, гнилой какой-то. Чувствуете? Еще осталось.

Филин дернул ноздрями и уловил что-то грязно-горячее. Такое, от чего волосы начинали шевелиться, а загривок сводило. Запах хищника, волка, который ушел от загонщиков.

– Во сколько заходил? – спросил Филин. Аптекарша посмотрела на круглые белые часы на стене.

– Да вот буквально минут десять назад. У него еще спортивная сумка была в руках, он маски убрал и отчалил.

Филин и Сычев переглянулись. Они как раз выходили из квартиры – а убийца Эухены напоследок затаривался масками в привычном месте и шел искать новое укрытие.

– Его кто-нибудь ждал на улице? – спросил Влад. – Не заметили?

Девушка неопределенно пожала плечами.

– Вроде нет. Кто такого вонючку будет ждать.

– Он разлагается, – произнес Сычев, когда они вышли на улицу, в теплый августовский вечер. – Он точно заложный.

– Заложный, который сидит на мефедроне и после смерти. По привычке, наверно, – откликнулся Влад. – Значит, будем трясти барыг.

***

Арина проснулась, когда в прихожей кто-то зашумел.

Встрепенувшись, она села на диване – телевизор едва слышно тасовал кадры какой-то турецкой драмы, Влад заглянул в гостиную и спросил:

– Ты чего не спишь?

– Тебя жду, – ответила Арина. В первые мгновения спросонья она не поняла, где вообще находится, и кто этот человек – потом все вспомнила и спросила: – Вы его взяли?

Филин нахмурился. Отрицательно качнул головой.

– Нет. Ворвались в пустую квартиру, запертую изнутри.

От него веяло тяжелой усталостью и разочарованием. Арина поднялась с дивана, подошла – Влад усмехнулся, дотронулся до ее плеча и убрал руку.

– Куда же он делся? – спросила Арина.

– Непонятно, – откликнулся Филин. – Я теперь думаю, что это точно заложный. Он гниет, поэтому и прячет лицо за маской. Но и заложные не могут ходить сквозь стены… в общем, одни загадки во тьме.

Он вздохнул. Устало улыбнулся.

– Иди спать, Арин, день был трудный. Завтра поговорим.

Арина машинально кивнула, но спать, естественно, не пошла. Сон смело с нее, как паутинку из угла – когда Филин отправился в душ, она прошла на кухню, поставила чайник и принялась готовить ужин на скорую руку.

Яичница с колбасой. В холодильнике больше ничего не было – впрочем, при такой жизни, которую ведет Влад, ему нужно что-то быстрое. Протяни руку, возьми, утоли голод.

Когда Влад вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем, Арина как раз нарезала помидор на тонкие дольки. Увидев ужин, Филин вопросительно поднял бровь, и Арина подумала: ему давным-давно никто ничего не готовил. Никто о нем не заботился, вот он и смотрит на меня так, словно я делаю что-то очень странное. Что-то необычное и неправильное.

– Ты чего не спишь? – спросил Влад. Бросил полотенце на ручку двери, устало опустился за стол – Арина придвинула к нему тарелку и сказала:

– Ешь давай. Ешь и рассказывай.

Некоторое время Влад ел молча, механически отправляя в рот яичницу и кусочки колбасы. Потом сказал:

– Вкусно. Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулась Арина. Ни Павел, ни мама не благодарили ее, когда она что-то делала. Зачем говорить спасибо за привычные