Я протиснулся между своими… коллегами? Напарниками? Да, именно так надо это формулировать. Встал ближе к стойке, наклонился к тётке и мягко сказал:

— Дорогая… — и сделал паузу, давая ей шанс представиться.

Она прищурилась.

— Галина.

— Дорогая Галина, — повторил я уже увереннее. — Разрешите представиться: Роман Аристархович Крайонов. Именно мне нужно получить баронский статус. И, возможно… вы поможете такому молодому человеку?

В этот момент я положил на стол перед ней шоколадку и пододвинул ближе.

Глаза Галины зажглись так, будто я протянул ей не сладость, а бессмертие. Да, работает.

Она уже тянулась забрать и даже положила на неё руку, но я не отпустил — пока.

— И, может быть, — продолжил я мягко, — вы… закроете глаза на некоторые недочёты в наших документах? Таких малюсеньких, не стоящих внимания такой прекрасной женщины, как вы?

Галина настойчиво пыталась забрать уже, как думала, «свою добычу», но я держал. Не сильно. Просто ровно настолько, чтобы она должна была согласиться, прежде чем получить.

Передо мной развернулась целая трагедия. Я видел, как она колеблется между двумя кайфами:

Первый — заставить меня страдать в очередях и инстанциях.

И второй — получить шоколадку, которую она, очевидно, мечтала «вынести» за пару секунд.

Я даже представил её в аду. Если он существует, то там, несомненно, есть отдельный отдел, где люди бесконечно стоят в очереди и бесконечно приносят новые документы. И именно таких Галинок туда ставят — чтобы они вечно отправляли тебя «за ещё справочкой».

Но жадность победила.

— Ладно… хорошо, Ромочка, — протянула она, уже забыв о суровости. — Помогу я вам сегодня так и быть.

Я наконец отпустил шоколадку. Она прижала её к себе почти с нежностью.

Теперь, когда она уже была на нашей стороне, я позволил себе рассмотреть её внимательнее.

Фиолетовые волосы — собранные в пучок, причём ощущение, что не все волосы её родные.

Густая синяя тушь.

Красная, ядовитая помада.

Женщине лет шестьдесят пять… не очень идёт вся эта молодёжная раскраска, но именно таких женщин почему-то и ставят на подобные должности: суровых, громких, непробиваемых, но с маленькой кнопкой «шоколад» вместо сердца.

Галина взяла мои документы уже другим движением — быстрым, ловким, деловым, но при этом с лёгкой нервозностью человека, который хочет как можно скорее спрятать трофей. Шоколадку она утащила в ящик стола так стремительно, будто совершила государственную измену.

И по её глазам было видно: она уже представляет, как будет «вкусно-вкусно» есть её во время внеочередного обеда… точнее, чаепития… а если по табличке — «перерыв на переучёт». Канцелярский язык — это особый диалект ада.

— Ну смотрите, Ромочка, — протянула она уже почти ласково, пролистывая документы. — В принципе, всё нормально. Вам нужно сейчас зайти в десятый кабинет, там поставить вашу подпись. После этого — в пятнадцатый кабинет: там принесёте дополнительную клятву верности Императору. Потом возвращаетесь ко мне, я подготовлю документы. И после этого… — она прищурилась в потолок, пытаясь вспомнить, — зайдёте в седьмой кабинет.

Я уже запутался на середине списка. Но боковым зрением увидел, как Ксюша за моей спиной активно кивает и буквально мотает головой, запоминая всё, что говорит Галина. И я подумал: вот не зря я её уговорил работать со мной. Совсем не зря.

Галина продолжала перечислять кабинеты, но внимание у меня уже ускользнуло. В холле показался парень — тёмные волосы, спокойное лицо, слишком спокойное.

Слишком правильная мимика.

Слишком отточенные движения.

Слишком ровная походка.

У меня по спине неприятно прошлось — словно я увидел кого-то… своего. Из той, прошлой, жизни. Человек, который умеет выключать эмоции и включать режим «работа» так же легко, как я когда-то.

Он вошёл в просторный холл, где стояло ещё восемь таких окошек, каждая с собственной Галинообразной тёткой, и остановился ровно в центре, будто метка на полу. Ждал. Не спешил. Просто стоял — как делает тот, кто уверен, что мир подстроится под него.

И именно в этот момент из другого конца зала вышел мужчина лет сорока пяти — пятидесяти и почти на весь холл объявил:

— О, господин Демид, здравствуйте!

Парень едва заметно скривился. Маска стабильности и холода на долю секунды — слово «господин» явно било ему по нервам.

— Ваши документы на вступление в ваш статус уже готовы. Пройдёмте, мы вас ожидаем.

Парень коротко кивнул и пошёл вперёд.

Он выглядел чуть старше меня. И почему-то слишком знакомым по типу.

Я хотел рассмотреть его ещё, додумать… но Галина перехватила меня резким, почти щелчковым:

— Вы всё запомнили, Ромчик?

— Да-да, конечно, Галина, всё запомнил, — сказал я, прекрасно понимая, что не запомнил ровным счётом ничего. — И ещё раз большое вам спасибо за помощь.

Она улыбнулась — довольная, как кошка, которая только что украла сметану.

Я улыбнулся ей в ответ — той самой аристократической улыбкой, которая досталась мне вместе с этим телом.

Мы отошли от окна, и я сразу повернулся к Ксюше:

— Ты всё запомнила?

Она фыркнула и покачала головой:

— Я так и знала, что ты ничего не запомнишь. Да, я всё запомнила. Пошли. Нам сейчас в десятый кабинет.

Беготня по кабинетам заняла ещё около полутора часов. Женёк, правда, сдался минут через пятнадцать.

— Ну… вы уже держитесь как-то без меня, а я пойду машину прогрею, — буркнул он и исчез, оставив меня на пару с Ксюшей.

Я крикнул ему в след.

— Предатель! Бросил своего Господина.

На что он ответил.

— Ты ещё не господин.

А Ксюша, похоже, откровенно наслаждалась процессом.

Каждый раз, когда я начинал ныть, что мне надоело ходить туда-сюда, она улыбалась всё шире, будто каждая моя жалоба была её личным бонусом за работу.

Чёрный мерзавец на моей шее, конечно, был единственным существом во всей Канцелярии, кому на происходящее было полностью плевать. Он спал себе и спал, и даже когда я подёргивал плечом, чтобы скинуть его хоть чуть-чуть — только плотнее устраивался, как шарф.

И вот — последний кабинет. Номер двадцать восемь.

Я вошёл и по привычке сразу отметил детали помещения.

Кабинет был небольшой, но аккуратный: высокий узкий шкаф в углу, стопки бумаг на подоконнике, старый герб Империи на стене, лампа тёплого света, от которой на столе ложилась ровная круглая тень. На рабочем столе — аккуратно разложенные папки, и справа — небольшой, уже изрядно потёртый блокнот в