Он не стал продолжать лишь потому, что увидел блеск в глазах, хоть она и натянула фальшивую надменную улыбку.

– А вы весь у нас такой проницательный, как погляжу. Такой важный. С членом наперевес.

– А ты надеялась, я, как глупый мальчишка, начну расшаркиваться? – Он аккуратно приподнял ее за подбородок, проведя пальцем по щеке. – Хватит бегать, Эвелин. Остановись.

Скопившиеся слезы наконец покатилась вниз. Она глядела на него, как обиженный ребенок.

– Побудь со мной. Будь только со мной.

Броня из сарказма и тупых шуток дала трещину. Будь перед Эвелин кто-то другой и говорил бы эти же слова, она бы с легкостью все парировала, выйдя победителем, но сейчас… Иви уткнулась лбом промеж его грудей и расплакалась, бурча:

– Сукин сын… Ненавижу тебя…Я проклинаю день, когда мы встретились. Это нечестно… Это, сука, нечестно… *

Лассен обнял ее, прижал сильнее, коснувшись носом макушки, вдыхая ее аромат.

– Останься.

Она отрицательно замотала головой. Охотник отстранился и чмокнул ее в лоб.

– Пожалуйста, останься со мной до утра.* – Эвелин улыбнулась, заслышав родную речь с мягким акцентом. – Я сказал что-то неверно?

Лассен коснулся губами капелек на ее подбородке и переместился ниже – сантиметр за сантиметром, ладони заскользили по ее талии, бедрам. Тело предательски откликалось на его ласки.

– Нет. Ты произнес все правильно.

Эвелин нашла его губы и накрыла своими, отчаянно зарываясь пальчиками в его шевелюру. Вновь переместившись на кровать, Лассен усадил ее на себя. Теперь Эвелин могла трогать его, царапать, кусать, сама задавать темп. Дразнить, сдавливая изнутри. Вместе вспыхивать и вместе сгорать раз за разом.

Наступило раннее утро, и весь замок еще дремал под сонной пыльцой. Лассен прижимал Эвелин к сердцу, лаская ладонью грудь, и слушал бесконечное щебетание.

– Тот «бал», – начала Иви. – Это было мое первое серьезное дело. Первый выход в свет. Юная, неопытная дура. Я тогда напялила…

– Синее платье.

– И неудобные стринги! Весь вечер вытаскивала их из жопы.

Капитан рассмеялся.

– Теперь я еще больше жалею, что не остался тогда.

Его чуткий слух уловил шаги в коридоре: взволнованные, нервные. Они приближались.

– Тебе вот смешно, а мне…

В покои постучали громко и настойчиво.

– Капитан Шассерфи! Капитан! – послышался голос лейтенанта Андреа. – Капитан, вы у себя?

Лассен и Эвелин переглянусь. Стрелка на часах едва доползла до четырех. Внутри закопошилось неприятное предчувствие. Эвелин подтянула одеяло к груди.

– Минуту! – отозвался капитан, натягивая штаны.

Стоило ему открыть дверь, как перед ним предстала бледная Андреа.

– Капитан, прошу прощения, но дело срочное. Наши шпионы докладывают, группа всадников в костюмах Рэйвенов двинулась на Шифтердан.

– Понял. Оповести других. Выдвигаемся через пять минут, – кратко ответил он.

– Я с тобой, – сказала Эвелин. – Думаю, я могу помочь.

Глава 29. Прикосновение яда

«…и когда стала оглядываться кругом, то увидела рядом старуху, которая ей сказала: «Дитя мое, что ты это наделала? Зачем ты соврала эти двенадцать белых лилий? Ведь эти цветки были твои братья, и вот теперь они навек обратились в воронов…»

Братья Гримм «Двенадцать братьев»

Верхом я умело езжу только на мужчинах, а на конях… Лассен настоял, чтобы мне выделили отдельного жеребца. Деревенька Шифтердан находилась всего в двадцати километрах от замка. Мы мчались во весь опор, чтобы успеть спасти хоть одну душу. Вдали над заснеженными кронами виднелся дым.

Я соврала Лассену. Как и всегда. Помочь я не могла, но если эти Рэйвены как-то связаны с искусством ядоварения, они могут оказаться разгадкой к лекарству. Когда еще представится возможность столкнуться носом к носу? Надеюсь, отбиваю зад о седло не зря.

Решено подобраться к деревне с чащи, на случай, если Рэйвены увидят нас издалека и попытаются бежать. Ледяной воздух принес запах гари. Крики и испуганные возгласы резали слух.

У подножья деревни Лассен отдал приказ:

– Оцепляем! Лейтенант – с запада, капрал Агар – с юга. Остальные за мной!

Всадники разбежались, рассекая лес. На опушке, откуда уже виднелся хаос, Лассен натянул поводья, и я последовала его примеру, неуклюже тормозя жеребца.

– Эвелин, остаешься здесь.

Возмущение встряло в глотке.

– Но мне всего лишь нужно близко…

– Никаких «но»! Я-то и взял тебя лишь потому, если бы отказал, ты бы все равно нашла способы. Сейчас ты часть моего отряда. Считай, это приказ.

– Знаешь, на чем я вертела…

Капитан не стал меня слушать – пришпорил Эгиду, и отряд двинулся на деревню.

Я звонко выдохнула через рот недовольство. В истошные вопли ворвались лязганье металла и ржание лошадей. Отсюда сложно что-то разглядеть, но звуки рисовали в воображении жуткую картину, в эпицентре которой не хотелось бы оказаться.

Шассерфи прав – я не воин, толку от меня никакого, только мешаться буду. Да и я не горю желанием сражаться посреди резни. Знать хоть, сколько этих Рэйвенов там. Капитан наверняка приказал брать пленных. Но хоть один «воронёнок» точно вырвется из окружения. Тут-то я ему крылышки и подрежу.

Нервно покусывая сухие губы, я внимательно следила, готовая в любой момент подхлестнуть непослушного коня. Думаю, Лассен специально дал мне именно этого мерина. Он то и дело начинал вдруг гарцевать, ржать и просто страдать хер…

Вот оно!

Один всадник, облаченный в длинный черный плащ и маску чумного доктора, первым поспешил покинуть пределы Шифтердана. За ним еще пара Рэйвенов кинулась в бегство. Кажись, с обученными воинами они сражаться не хотели.

Я истерично застучала пятками по коню, крепко вцепившись в поводья, и нырнула в чащу леса. Рэйвен оказался более искусным наездником, умело лавируя среди деревьев. Остановив свое бестолковое животное в нескольких метрах, я достала арбалет и прицелилась. Болт просвистела прямо между всадником и гривой коня.

Рэйвен резко остановился и медленно повернул голову в мою сторону. Руки непроизвольно продолжили перезаряжать, хоть страх тугим обручном и сковал грудь. Рэйвен замер, будто изучая. Клубы пара скользили с моих губ, валили из ноздрей.

Секунда.

Две.

Всадник в маске обнажил лезвие и направился прямиком на меня.

– Вот дерьмо! *

Мой мерин испуганно заржал и встал на дыбы. Я пыталась ухватиться свободной рукой за гриву, сжать его ногами, но тщетно. Рухнула на землю, щеку обожгло снегом, руки и ноги заныли. Конь ускакал без меня, сверкая подковами.

– Ублюдок, * – выругалась я, скорее поднимаясь на ноги.

Скользя