Маги напротив, казалось, замерли и практически не дышали, внимательно плывя по мареву морока. Впитывали каждую крупицу информации, ранее им не доступную. Арсений не погружал их в свои воспоминания, он рассказывал о них яркими картинками. Особо впечатлительных мутило и практически выворачивало от ужасов и хаоса прошлого. Кто-то смотрел снисходительно, не особо понимая, что это не просто картинки, а реальные события, через которые пришлось пройти одинокому магу. Пётр Алексеевич, казалось, не на шутку напуган, но понять, чем именно, не получалось, ибо все силы уходили на удержание мысленного контакта с магами. Князев же слишком восторгался древними способами уничтожения и забиранием силы.

А затем Арсений перешёл к их с Есенией экспериментам. Показал первую взрослую встречу, когда Арсений один стоял против целой армии кровожадных магов. Показал, как всегда оставлял им возможность не атаковать, а просто уйти и остаться в живых. Показал то, над чем именно они с Есенией трудились. Не уничтожение, а уравнивание, смягчение, искоренение конфликтов и войн. Показал, как хотели научить магов видеть не однобоко, а сразу со всех сторон. Как пытались объяснить и на примерах продемонстрировать возможности сбалансированной магии. И как приходилось прятаться в лесах, убегать, отбиваться, отстаивать свою жизнь ценою чужих.

Арсений показывал, как они с Есенией в перерывах между войнами и экспериментами создавали правила для магов. Такие, чтобы ни одна из сторон не была ущемлена, и чтобы войны наконец утихли. И это даже получилось на какое-то время. Стычки, разумеется, не прекратились, но стали намного меньше, реже, носили личный характер, а не общественный. Те правила сильно отличались от современных. Были ужасно не совершенны, с кучей нестыковок, однако это было намного лучше, чем их полное отсутствие.

Арсений показал и создание Судей. То, как со всей осторожностью они пытались разобраться с душами, как делили их, перемешивали, просто меняли местами, добавляли Свет во Тьму и наоборот. Как раз за разом это не получалось и ужасно расстраивало, ибо маги умирали, а оставшиеся всё ещё пытались их уничтожить. Показал, как им всё же удалось добиться равного существа, но для этого пришлось отключить вообще все эмоции. Судьи получились идеальными хранителями правил. Холодными, справедливыми, признающими только порядок. И вот это магам вновь не понравилось.

Они снова начали воевать, но уже не друг с другом, а вместе, против тех двоих, что пытались угомонить мир и остановить вражду и смерти. Казалось бы, такое долгожданное объединение, которого так долго добивались, а обернулось против. Вся злость, непонимание, зашоренность с которой боролись, которую искореняли, лавиной обрушилась на Арсения и Есению. Маги желали им только смерти. Без вариантов. Понимали, что уничтожить вряд ли получится, и изобрели общее проклятие невероятной силы. Которое обязательно бы сработало, если бы Арсений в этот момент не соединил души и самостоятельно бы не обрёк их на такой сложный путь, который привёл сюда. К миру-зебре.

Пётр Алексеевич переглядывается с Князевым. В их глазах, не замутнённых маревом, — кристально чистый испуг и ни следа от восхищения древней изобретательностью. Думают. Анализируют. Руки Петра Алексеевича всё крепче сжимают поводья, а позади него прокатывается тихий шёпот магов. Все напуганы. Битвами, мощью, экспериментами. Родившиеся в тихом мире, они даже не представляли, как страшно бывает. Князев безмолвно кивает Петру Алексеевичу и отворачивается от него.

А затем… Они срываются с места, атакуя.

Глава 31. О сражении, последствиях и решении

Большая земля. Окраина леса. День.

Первым бросается вперёд Князев. Окутанный Тёмным дымом, он практически летит над землёй, сжигая и уничтожая всё, что попадётся на его пути. Тонкий слой снега шипит, моментально испаряясь, жухлая трава и мох иссыхают, земля, не выдерживая, горит и плавится, образуя жёсткую корку. Есения даже теряется на секунду. Она прекрасно понимала, что Князев и Волевой — маги вне рангов, силы которых весьма впечатляют. Но одно дело знать, а другое — видеть в действии обычных офисников, для которых привычнее сидеть по кабинетам, а из развлечений их максимум — пытки, не вовремя подвернувшихся под руку.

Казалось, что мир замер. Есения хоть и возмущалась, но до последнего верила, что у Арсения всё получится. А сейчас… Словно в замедленной съёмке она видела, как один маг за другим срываются со своих мест. Видела Князева, который поражал ловкостью и возможностями. Чувствовала, как Судьи отступают, не желая вмешиваться в эту битву. И внутри вновь ощущался тот самый мандраж, какой был перед первой битвой рядом с Арсением.

Только вот в тот раз рядом с ними был Горыныч. Козырной туз в рукаве, которого древние маги никак не ожидали. А сейчас они вдвоём. Никто с воздуха не подстрахует. И силы максимально не равны. Есения прижимается к земле, замечая, как по правому флангу скачет Пётр Алексеевич. Благим, праведным гневом он исцеляет этот мир от сущего зла и потенциального уничтожителя всего живого. Выжигает, как и Князев, землю, спасая свой мир. Отрезает путь вперёд, заключая в кольцо двоих, кто, по его мнению, несёт лишь разрушения. Он спасает, защищает этот мир, видя перед собой не двух сильных существ, способных привести Большую Землю к порядку, а тех, кто уничтожит вообще всё. Всех магов, всех существ, всё живое. Сломают нажитое веками, вмешиваясь в привычный порядок.

Глубоко вдохнув, Есения выскакивает вперёд. Прямо в скопление магов, что не успели обойти их. Острые когти впиваются в обжигающую землю, поднявшийся ветер приглаживает шерсть, а едкий дым забирается в ноздри, но Есении до всего этого нет никакого дела. Ей необходимо достать Князева, который скрылся за спинами магов. Подпитывал, направлял, руководил. Держал щиты и выжигал землю праведной Тьмой.

Мандраж, захвативший в первые секунды, отступает, стоит Есении полоснуть когтями по чьей-то коже. На смену ему приходит адреналин, отключающий страх и включающий концентрацию на максимум. По венам теперь бежит чистый азарт и желание защитить Арсения любой ценой. Хочется схватить того несчастного, что попал под лапу, и добить окончательно, но приходится вильнуть хвостом, окатывая ближайших врагов ледяной