– Даже не знаю, стоит ли радоваться этому, – произнес Бернард, он выглядел усталым и задумчивым, но больше все-таки просто усталым.

– Ни радоваться, ни горевать, просто принять. А дальше ты сам разберешься, что с этим делать, – Дэвид прокашлялся, погладил рукой в перчатке обложку книги, затем поднял голову, стекла его очков отразили блик. – Если у вас есть еще какие-нибудь вопросы, задавайте. Постараюсь на них ответить.

– У нас сегодня был долгий день, – вяло произнес Бернард. – Полагаю, чтобы переварить всю эту информацию, потребуется время. Спасибо, Дэвид, за то, что рассказали свою историю. Это развеяло мои сомнения, – он поднялся с места, и Юэн, не имея на данный момент никаких вопросов, последовал его примеру. Может, что-то и стоило спросить, но не сегодня.

Дэвид протянул руку в перчатке для рукопожатия. Юэн подумал, что ему мерещится, однако когда он и сам после Бернарда пожал руку Питтсу, понял, что все по-настоящему. Со стороны библиотекаря это был жест доверия и дружбы. Теперь их троих объединяла маленькая тайна в виде бледной девочки Алисии, обитающей в библиотеке, и знание, что она такая не единственная в своем роде. Юэн улыбнулся. Питтс тоже улыбнулся в ответ. Как обычно безэмоционально, но уже с попыткой в искренность. Кто знает, может, этому мужчине действительно нужно было услышать из чужих уст подтверждение своим мыслям обо всей этой ситуации с Алисией. Может, спустя время он разорвет эту деструктивную связь с призраком. Может, даже перестанет быть таким пустым.

– Бернард, есть еще кое-что, что мне рассказала Алисия, – сказал Питтс, когда Юэн с Берном уже направились в сторону стеллажей к служебному входу, через который они сюда и пробрались – как пришли, так и ушли. – Ты ведь не единственный в своей семье, кто способен видеть призраков. Был кто-то еще, от кого тебе это передалось. Однако что-то мне подсказывает, это был не Грегор. Он не видел призраков.

– Да, это была моя мать.

* * *

По дороге домой Юэн чувствовал, что должен что-то сказать, пока этот бесконечный день не закончился. Потому что завтра будут другие дела и проблемы. И, может быть, новый день принесет новую информацию, которую нужно будет переварить. Юэн явственно ощутил усталость, как только они вместе с Берном оказались на улице. Он посмотрел на усыпанное звездами черное небо, синевшее у кромки горизонта. Набрал полные легкие влажного воздуха. Еще час-два, и начнет медленно разгораться рассвет, и очередной день встретит их с хмурым лицом.

В голове все путалось. Ночная прохлада не отрезвляла, наоборот, только навевала сонливость, делая веки тяжелыми, а движения заторможенными. Эмоциональный запас иссяк, чтобы все еще остро реагировать на рассказанное Питтсом. Это до сих пор казалось нереальным. В библиотеке есть призрак? И хоть Юэн не видел привидение, снимок Бернарда подтверждал правдивость истории Питтса и его дочери Алисии. Либо, как последний возможный вариант, все они просто сходили с ума, во что теперь верилось с еще большим трудом, чем в призраков. Потому что один человек может сходить с ума. Два – возможно, но маловероятно. Трое одновременно – нет. К тому же слишком много случайностей сходится.

Сидя в машине, Юэн попросил у Берна снимок Алисии и рассмотрел его в свете салонной лампочки.

– Должен признать, призраки существуют, – сказал он, возвращая снимок. Он вроде уже высказал свое мнение относительно всей этой истории еще в библиотеке, но чувствовал, что важно сказать это Бернарду лично. – И сегодня в том сгоревшем доме мы, наверное, встретили одного из них. Даже я его услышал. Прости, что в тебе сомневался.

– Все нормально. Ты просто был бдителен, – ответил Бернард, одной рукой убирая фотографию в карман куртки. – Я и сам в себе сомневался. Дэвид озвучил верную мысль: когда варишься в собственных мыслях, часто становишься их заложником. По крайней мере, я не схожу с ума. Это радует.

– Несомненно. Предлагаю как-нибудь отпраздновать целостность рассудка. Рассудков. И твоего и моего, – сказал Юэн. – Однако меня напрягла фраза про то, что призраки подпитываются из жизненных сил людей. Я все никак не могу выкинуть это из головы. Получается, что взаимодействие с призраками подрывает здоровье и укорачивает жизнь? Твоя мать… она действительно видела призраков?

– Теперь я в этом уверен, – в голосе Бернарда чувствовалась усталость, однако она не могла затмить уверенность парня в собственных словах. – И вполне возможно, что она старалась меня обезопасить от всего этого, но не совсем получилось.

Юэн посмотрел на маленький ловец снов. Верно, Инесс ведь делала амулеты не только от кошмаров. Она верила в силу оберегов. Верила в то, что они способны защитить, так говорила Эллен. Кто знает, что могло бы случиться со всей семьей Макхью без них?..

– Ты говорил, она умерла от болезни, – задумчиво сказал Юэн. – Прости, Берн, что приходится об этом говорить, но, как думаешь, связана ли как-то ее смерть с призраками? Может быть, она отдала им слишком много своих жизненных сил? Она тоже вот так поддерживала чье-то существование? Ценой собственной жизни.

– Этого я не знаю. Может быть, призраки просто тянулись к ней. Может быть, они как-то чувствуют… таких людей. Возможно, в итоге это привело ее к… – медленно кивнув, Бернард не договорил, однако и так было ясно, что он имел в виду. Крепко держа руль, он недовольно и опечаленно поморщился, будто признавать эту версию ему не хотелось, но он знал, что все так – жизнь Инесс растаскали призраки.

– Хреново.

Бернард тяжело вздохнул. Его глаза слипались, а он мог еще как-то аккуратно вести машину. Хорошо, что они уже приближались к дому. Более длинную дорогу пришлось бы отложить из соображений безопасности.

Дом-ловец-снов показался пустынным и тихим, но каким-то необычайно уютным. Маленькая крепость, защищенная оберегами. Теперь Юэн видел в них практическую пользу, а не просто декоративную.

– Ю, что ты думаешь обо всей этой ситуации с Питтсом? – спросил Бернард, когда они разувались в коридоре. Наверное, он тоже хотел поговорить о случившемся и не оставлять все на завтра, будто завтра могло не наступить.

– Со стороны выглядит ужасно и трагично. Мне его жаль, но помочь себе он может только сам. Дэвид существует исключительно для того, чтобы по ночам читать сказки своей дочке-призраку. Сам себя разрушает, словно и не живет вовсе. Может быть, именно поэтому он кажется таким… полым. Все сходится. Скорбь его осушила, сделала апатичным. Призрак Алисии вычерпал