От этих слов у меня замерло сердце. Пожалуйста, Нур, не умирай.

– Надеюсь, целительница сделала свою работу.

Я прикусила нижнюю губу так сильно, что почувствовала привкус железа. Если Тохфса сама собирается навестить Нур, значит, у меня мало времени, чтобы вытащить ее. И если был вызван целитель незримого, это означало, что сам император дал разрешение на использование зораата для ее исцеления. Если император Вахид одобрил вызов одного из своих ценных целителей, применяющих магию джиннов, значит, он подозревал, что Нур что-то знает о кладе Сумы. Но прямо сейчас я испытала огромное облегчение: если Нур исцелили, значит, она была жива. И если ее исцелили, мне не придется нести ее на себе и у нас действительно может быть шанс сбежать.

Я закрыла глаза и в последний раз вдохнула густой аромат чая. Затем я сделала свой ход: схватила большой камень, лежавший неподалеку, и бросила его в кусты с другой стороны лазарета. Если Тохфса уже была в пути, у меня больше не было времени действовать незаметно. Я обхватила свою палку пальцами, и самодельный меч врезался мне в ладонь.

– Эй, ты это слышал? – Один из стражников повернулся на звук. – Там нет караульных.

Другой стражник фыркнул:

– Ты снова придумываешь. Никто не попытается сбежать после того, что Тохфса сделала с предыдущей девчонкой. И вряд ли она рискнет снова.

Он тихо рассмеялся, и я чуть не рассмеялась вместе с ним. Пусть они думают, что я сдалась. Скоро они поймут, как сильно ошибались.

Я крепче сжала ветку, готовая сразиться с ними обоими. Но как только я собралась выйти из тени, первый стражник покачал головой и направился в другую часть здания, чтобы выяснить, откуда доносится шум. Оставив меня наедине со своим другом. Я выскользнула из-за кустов, шагнула в свет факелов и высоко подняла свою палку.

Глаза стражника расширились, рот открылся в удивленном крике, но он не успел издать ни звука. Я ударила его толстым концом дубинки, и он рухнул на землю.

– Я все же рискнула снова, – пробормотала я, толкая его неподвижное тело.

Но я не могла оставить его здесь, особенно если другой стражник уже возвращался. У него на поясе висела связка ключей, и я схватила их так бесшумно, как только могла, отперла входную дверь и втащила его тяжелое тело внутрь вместе с веткой, которой я его ударила. Я закрыла за нами дверь, и мы погрузились в тишину, нарушаемую только моим тяжелым дыханием.

В лазарете были те же каменные полы, что и в остальной части тюрьмы, только значительно чище. На самом деле во всем здании было чище, как будто им почти не пользовались, и лишь слегка пахло куркумой от мази, которую наносили на наши раны после допросов Тохфсы. Здание было небольшим – всего один длинный коридор с разными комнатами, в которых размещались пациенты. В прихожей было темно, если не считать слабого отблеска луны в окне наверху и тусклого света из открытой двери в дальнем конце коридора. На стенах висело множество незажженных факелов, а по коридору гулял легкий сквозняк. Я поежилась и обхватила себя руками, жалея, что у меня не было чая, которым я могла бы согреться.

Я снова подняла стражника за руки и, кряхтя от напряжения, потащила его в ближайшую комнату – пустое помещение, где хранились медикаменты. Как только я сбросила его тело, я размяла кисти, чтобы кровь вернулась к пальцам, и пожалела, что утратила ту физическую выносливость, с которой попала в тюрьму. Все мышцы, которые я накачала во время боев с Мазином на тренировочном плацу, растаяли, когда я столкнулась с постоянным голодом, сопровождавшим тюремную жизнь.

Я ткнула носком ногу стражника, но он никак не отреагировал. Я ощупала его тело в поисках какого-нибудь оружия, но при нем не было ничего, что я могла бы использовать. Жаль. Привязать его было нечем, поэтому я подставила под дверную ручку один из серых металлических стульев и отправилась на поиски Нур.

Семь

Я легкой поступью шагала по прохладному камню, продвигаясь по коридору и держась в тени у его края. Каждое помещение, мимо которого я проходила, оказывалось пустой комнатушкой, и я не видела никаких признаков присутствия других стражников. Я направилась к слабому свету, исходящему из какого-то помещения в конце коридора. Это был единственный признак того, что в здании помимо меня был кто-то еще, а значит, именно там должны были держать Нур.

Голос в моей голове твердил, что я дура, раз вернулась за ней и не сбежала, когда могла. Но другая часть меня, та, что заставляла мои ноги двигаться, а сердце биться быстрее, знала, что, если я не вернусь за Нур, если я не попытаюсь спасти и ее тоже, мне будет казаться, что я так и не выбралась из тюрьмы. Это тошнотворное чувство грызло меня изнутри, пуская свои черные корни, и я точно знала, что это было за чувство. Вина. Я не была бы по-настоящему свободна, если бы просто оставила Нур здесь умирать. И чего бы стоила свобода, если бы я все еще чувствовала себя заключенной?

Я подкралась поближе, пытаясь распознать любые признаки жизни, кроме тусклого мерцающего света. Только когда я подошла к двери, я услышала тихий шепот, и в моей груди зародилась надежда.

Нур. Нур была жива. Нур что-то говорила. Но мне нужно было сдержать эмоции, потому что она явно разговаривала не сама с собой.

– Я же сказала, я ничего об этом не знаю.

– Ты лжешь, – раздался другой голос, такой же тихий, но невероятно зловещий, и у меня внутри все сжалось, когда я его услышала.

Тохфса.

– Я послала за целителем с магией джинна не для того, чтобы ты продолжала мне лгать. Ты наконец скажешь мне, где Сума спрятал свой клад, и сделаешь это сегодня.

Все мое воодушевление испарилось. Если Тохфса была там, значит, стражники тоже. Я наклонилась вперед и осмелилась заглянуть внутрь. Нур лежала на узкой кровати, прикрывшись простыней, на ней была светлая ситцевая курта. Ее кожа была очень бледной, но в светлых глазах читалась тревога.

Тохфса стояла в ногах кровати, скрестив руки на груди, с привычно угрожающим видом.

– Ты слышишь? Я не дам тебе еще одного шанса, девчонка. У тебя и так было слишком много времени. Я дала тебе привилегии, я дала тебе время. А теперь, если ты не начнешь говорить мне, где спрятано сокровище,