— О, да ты словно готовилась заранее! — сказал Юха, рассмотрев ее и коснувшись бретельки лифчика. — Красиво, но для равенства все же стоит от этого избавиться.

— А ты хитрый, как все мужики! Вы о равенстве говорите только когда вам оно выгодно, — ответила Гелена, почувствовав, что неловкость и страх спадают и она все спокойнее чувствует себя рядом с молодым и сильным полураздетым мужчиной, который очевидно ее хочет. Будто прочитав ее мысли, Юха властным движением притянул девушку к себе, поцеловал в плечо и расцепил крючки белья. Она машинально прикрыла грудь, попыталась отстранить его руки, но вскоре сдалась и спрятала лицо на его плече.

— Эй, не дело скрывать такую красоту, — заметил Юха. — Я вижу, ты не рожала и не ждала детей, верно?

— Нет, и уже не хочу, — ответила Гелена, подавив дрожь в голосе. — Мне кажется, в таком мире давать кому-то жизнь и любовь — чистое безумие, только душу в кровь разнесешь. А по-твоему, я неправа?

— Я ничего такого не говорил, — улыбнулся Юха. — Просто у каждой женщины свое очарование, и у юной, и у беременной, и у кормящей. Знаешь, лесовики иногда наводят на молодых матерей морок и украдкой высасывают у них избыток молока, а уж домовые это постоянно делают. По крайней мере, пока женихаться не начнут. И парням приятно, и у хозяек грудь не болит.

— О, сколько же у вас еще грязных тайн в запасе! — усмехнулась Гелена. Юха обнял ее, уложил на покрывало и она еле подавила стон удовольствия, — не только от физического возбуждения, но и от чарующей интимности момента. Было видно, что парнишка сам очень взволнован и даже счастлив от столь неожиданного подарка, и это пленило ее рассудок еще больше, чем тело. Особенно в такую ночь, когда к обоим прилипли запахи мокрого асфальта, крови, людского отчаяния и надежды, когда уже волей-неволей нельзя было остаться чужими.

— Хороший ты, Юха, — вдруг вырвалось у нее, и она притянула его к себе едва ли не за волосы, впечаталась губами в губы, прильнула языком к языку, осыпала благодарными поцелуями шею и плечи. Его обнаженный торс поблескивал от пота, мышцы напряглись и Гелене уже не терпелось испытать на себе его силу и напор.

— Спасибо, мне правда приятно, что тебе нравится, — ответил парень, когда они слегка перевели дух. — Но теперь лучше повернись спиной, тебе так будет легче.

О да, подумала Гелена, именно такая бесхитростная звериная поза должна быть по вкусу лесному демону, порождению природы, не ведающему социальных условностей. Когда она покорилась и оперлась на локти, он уже по-хозяйски взялся за ее бедра и потянул колготки вниз, затем звякнула пряжка его пояса. Но так действительно оказалось легче — не глядя в глаза, чувствуя себя плененной, безвольной, обезличенной игрушкой в мужских руках. В подтверждение этих мыслей Юха хлестнул ее по бедру, сжал грудь и удовольствие пополам с болью сотрясло все тело.

— Только не сделай меня беременной, — напоследок смогла вымолвить Гелена, выплеснуть остаток страха, чтобы целиком раствориться в кислоте наслаждения.

— Не бойся, — ответил лесовик и, склонившись, снова стал целовать ее плечи, ласкать шею языком. Волосы свесились вперед темной вуалью и теперь Гелена не видела и комнату, но это еще больше ей нравилось. Она целиком сосредоточилась на ощущениях внутри, жила только пульсацией его напряженной плоти. От его дыхания становилось все жарче и капли пота стекали по груди и животу, так что его руки то и дело скользили на ее теле. Он усилил ритм и Гелена почувствовала, что близка к финалу, но ей хотелось продлить удовольствие. Девушка подалась назад, так что Юха сел на колени, а она оказалась на нем верхом, обхватив рукой за шею и продолжая тереться спиной о волоски на его груди.

— Умница, давай подвигайся сама, — подбодрил он. — А ты знаешь толк в наслаждениях, распутная!

— Набиралась мастерства для тебя, — усмехнулась Гелена, — но и ты не промах! У тебя, наверное, сил на всю ночь хватит?

— Я бы с радостью, но боюсь тебя измучить, — сказал он благодушно и поцеловал ее в спину. Мурашки сильнее понеслись вдоль позвоночника, напряжение хлестнуло через край, но девушка еще пыталась сохранить самообладание.

— Слушай, не дразни меня! Я и так уже еле держусь, — шепнула Гелена растерянно. — А ты?

— Не переживай, я-то всегда успею, если ты не слишком устала. Или уже просишь пощады?

— Нет-нет, хочу продолжить! — воодушевленно отозвалась она и совсем трогательно, по-девичьи, поцеловала его в губы.

— А тебе, срамница, значит, можно меня дразнить? — улыбнулся Юха и, изловчившись, подхватил ее подмышками и уложил на спину. Они совсем прилипли друг к другу и к покрывалу, но не желали расплетать объятий и выматывались до беспамятства, до боли, до взрыва, который с разницей в несколько минут опустошил обоих и стер все границы между хищником и пищей.

Гелена не знала, что доставило ей больше счастья — спазмы, пронзившие собственное тело, или его короткий выдох и алые следы на ее бедрах от его судорожно вцепившихся пальцев. Юха выплеснул в нее так много внутреннего пламени, что живот ненадолго свело от боли и девушка слегка встревожилась.

— Ты уверен, что это не опасно?

— Для тебя даже полезно, — заверил парень, поцеловал ее в лоб и блаженно вытянулся. — Как же сейчас пусто внутри и хорошо! Ты очень славная девушка, Гелена, по крайней мере теперь, когда вырвалась из-под темных чар и стала собой. Не играешь, не ломаешься, не ненавидишь собственное тело. В ведовстве ты далеко пойдешь.

— Спасибо, — улыбнулась Гелена. Передохнув немного, они поочередно вымылись и оделись в чистое — Юха принес ей подходящую льняную рубашку, — и она наконец расставила в голове все по местам. Разумеется, лесной парень не был ее судьбой, а только естественной частью, первым этапом этой новой судьбы. Ее ждало впереди обучение, каждодневный труд, опасности дикой природы, людских пороков и гнева богов, целительные ароматы хвойного леса и холодных озер. И как награда, отдых для души и тела, — праздники и гулянья, в которых неизбежно будет грубое веселье и молодые демоны, не стесненные этикетом, охочие до секса и обмена энергией. Не один, а многие — лесовики и водяные, ласковые и наглые, юнцы и опытные обольстители, те, кто не намерен связывать себя долгими