class="p1">Неужели это связано с недавним убийством? Да не может быть, не станет нижний мир вступаться за никчемного человеческого мужика и жалкого домашнего духа, которому и так давно было пора на покой. Это вообще оказалось редкой удачей: Латиф до зарезу хотел проучить колдуна, но чары больше не пускали его на залив и в гостиницу и он мог выследить людей только в поселке и на станции. Ауру Цыплакова он хорошо запомнил, и наконец ему повезло: тот собрался в город. Правда, Латиф не ожидал, что Олег захватит с собой еще и домового, но старик вряд ли мог стать помехой. В Марокко ифрит раздобыл местную саблю со страшной рубящей силой и теперь решил ею воспользоваться.

Два олуха даже не успели ничего понять: Латиф не захотел тратить время на развлечения, зато послание писал с удовольствием, смакуя предстоящее отчаяние колдуна. Но похоже, опять недооценил выдержку парня — тот умудрился снять заклятие и теперь их нечем держать на крючке, кроме грубой силы. Остается надеяться, что властители это поймут…

Тем временем Иблис приподнял очки, показав кроваво-красные провалы на месте глаз. По его сухим впалым щекам потекли темные струйки и демоница, сидящая рядом, бросилась ловить их ртом и языком.

— Скажи, Абдуллатиф, — размеренно сказал старейшина, — я когда-нибудь был чересчур строг к тебе? Или, может быть, не ценил твоих заслуг?

— Нет, повелитель, — ответил Латиф, подавив дрожь в голосе.

— Совершенно верно! — улыбнулся старый демон. — Я знал, что ты один из лучших охотников нижнего мира, что ты привел к нам тысячи верных адептов и исправно спроваживал самые отменные души, богатые чувствами и воспоминаниями. Ты не только одарен, но и не обделен трудолюбием, именно поэтому…

Выдержав паузу, столь тяжелую для Латифа, Иблис наконец продолжил:

— Именно поэтому я закрывал глаза на то, что ты подъедал всякую заваль и гниль, которая по закону смерти тоже принадлежит нам. Да, мы не обеднеем, а работа у тебя тяжелая, и людской мир, где ты обречен блуждать, — не самое приятное место, и перспектива когда-нибудь умереть не радует. Да что там, в последнюю нашу встречу ты еще не был седым, значит, допекли они тебя! Не так ли, Абдуллатиф?

— Все так, повелитель.

— А разве я сказал хоть слово поперек, когда ты втюрился в человеческую самку? Другого за такое бы навечно заклеймили и не подали руки, как мусульмане — тому, кто сожрал дохлую свинью! Но я и это простил тебе за былые заслуги, хотя твоя звезда, Абдуллатиф, к той поре уже закатывалась…

На сей раз Латиф промолчал, и старейшина, довольно усмехнувшись, стал ритмично постукивать по столу длинными костлявыми пальцами с почерневшими когтями. От этого звука ифриту на миг показалось, что ему вколачивают гвозди в затылок. Тем временем демоница поднялась, сбросила накидку и оказалась обнаженной до пояса, в юбке, сплетенной из серебряных цепочек, колец и обручей. Грудь ифритки была испещрена затейливыми узорами, словно расшита алмазными нитями. Она уселась прямо на стол и провела серебряным когтем по лбу, переносице и губам Латифа, поиграла им вблизи его глаз.

— И вот таким красавицам ты предпочел эту плебейку? — вздохнул Иблис. — Ладно, трахнуть иногда для разнообразия, выпустить пар, сунуть в ее беззубый рот — это я готов понять, господа всегда трахали рабынь, а их супруги раздвигали ножки перед рабами. Но как ты мог с ней жить? У нее же грязь внутри! Она раз в месяц выпускает из себя кровавую слизь! Ты хоть понимал, как это скажется на твоей репутации?

— Я люблю ее, повелитель, — ответил Латиф тихо, но решительно, глядя старому демону в лицо.

— Да ладно, люби, кто же тебе запретит? Но исполняй свои обязанности, Абдуллатиф, и не наглей! — произнес Иблис уже без улыбки. — А ты про эти золотые правила забыл! По какому праву ты жрал души, у которых еще имелся потенциал? Если уж ты оказался рядом, то должен был подводить их к нам по правилам, через упадок, душевные недуги, пьянство, — да что там, тебя учить не надо. А ты решил в одно рыло полакомиться! И думал, что тебе опять все сойдет с рук?

Латиф снова вспомнил про вечеринку Хафизы и только мрачно вздохнул, не зная, что сказать властителю.

— Молодец, что хоть не отпираешься, — кивнул старый демон. — Нет, я-то понимаю, что обвинять тебя в том, что ты такой, — все равно как обвинять дождь в том, что он идет. Но из-за твоего легкомыслия у нас начались проблемы с хозяевами нижнего мира на Севере. Ты перешел дорогу колдунам, те донесли высшим духам, а им не нравится, что на их земле кто-то попирает установленный порядок ради собственных прихотей! И если мы к твоим причудам успели привыкнуть, то от них поблажек не жди. Теперь ты понял, почему я пожелал тебя видеть?

— Понял, повелитель, — произнес Латиф. Сейчас ему, как во время болезни Гелены, больше всего хотелось просто исчезнуть, а Иблис откровенно наслаждался его отчаянием.

— Так вот знай, что мы очень не хотим с ними ссориться: это может привести к глобальным сдвигам в мироздании, которые сейчас никому не нужны. Одно из их условий для мирного разрешения конфликта — это твое наказание, Абдуллатиф. Вот мы с тобой и перешли от основного блюда к десерту…

Иблис позвонил в медный колокольчик над столом и в кабинет вошел тот же субтильный человечек, неся поднос с тремя бокалами и пиалами, полными черной склизкой массы. Вглядевшись, Латиф понял, что это жареная кровь — блюдо, которым баловались и в человеческом мире. Вино вековой крепости старейшина получал в дар из самых древних хранилищ со всех уголков света.

Хозяин поставил один бокал перед собой, другие — перед Латифом и своей наложницей, и произнес:

— Что же, Абдуллатиф, пей, уважай наше гостеприимство.

— Благодарю, повелитель, — сказал Латиф и пригубил вино одновременно с ними, абсолютно не чувствуя вкуса. Иблис опустил тонкую ложечку в черную жижу и стал кормить ифритку — кровяной сок потек по ее подбородку, шее и грудям, и она с удовольствием растерла его по гладкой коже.

— Думаешь, я желаю тебе вреда? — вдруг усмехнулся старый демон. — Абдуллатиф, не забывай, что я знаю тебя дольше и лучше всех в этом глупом обреченном мире! И когда ты явился сюда угрюмым потерянным отроком, боящимся собственной силы, — кто тебя научил с ней управляться?

— Вы, повелитель, — уверенно подтвердил Латиф. — И я очень благодарен вам за это…

— А теперь я должен признать, что плохо учил, — развел руками Иблис. — И остается лишь учесть ошибки и